— Помоги мне, Антонин, — Беллатрикс закатывает рукава и начинает вытаскивать пробку на бутылочке. Маленький клуб дыма вырывается из горлышка, когда пробка открывается с громким хлопком.
Долохов грубо толкает Рона на колени, запрокидывая его голову. Рон отчаянно борется, вырываясь из рук Долохова.
— Отвали от меня, ты, больной у…
С кончика палочки Беллы срывается черный луч, ударяя Рону в живот, и он выгибается назад, воя от боли. Я всеми силами пытаюсь вырваться из крепко держащих меня невидимых оков, но тщетно.
Люциус посмеивается надо мной.
Беллатрикс становится рядом с Роном, а Долохов пытается открыть ему рот. Рон поворачивается ко мне с диким криком.
— Нет, Гермиона…
Долохов держит его челюсти, а Белла вливает густую, вязкую темно-зеленую жидкость ему в рот.
— Вот так, малыш, пей свое лекарство, — подвывает Белла.
Рон закрывает рот и задыхается. Вызывающий отвращение звук достигает моих ушей, когда жидкость вытекает на его подбородок и выливается через нос.
— Остановите это! — я кричу. — Оставьте его в покое! Он же задохнется!
— Ну, ну, — протягивает Люциус. — Он сильный мальчик, я уверен, он перенесет это.
Рон падает вперед, тяжело и глубоко дыша и кашляя, а отвратительная субстанция стекает по его подбородку.
Мне так жаль, Рон, мне так жаль…
— Вы готовы отвечать на наши вопросы, мисс Грейнджер?
Я не отвечаю. Я просто смотрю на Рона, как он лежит на полу, приводя свое дыхание в норму и стирая зелье с подбородка.
Невидимая сила поднимает мою голову, и я встречаюсь взглядом с человеком, которого я ненавижу больше всего на свете.
— Я хочу, чтобы вы мне… нам сказали, куда конкретно собирался Поттер, когда вы в последний раз его видели?
Ну почему? Почему это должно быть именно так? Почему нельзя по-другому?
— Молчи, Гермиона! — кричит Рон. — Не говори им ничего, слышишь?
Люциус ухмыляется.
— Незачем орать, Уизли.
— Заткнись, Малфой! — ревет Рон, слегка запинаясь и пытаясь встать на ноги.
— Как ты смеешь говорить с ним в таком тоне? — Беллатрикс в гневе поднимает свою палочку. — Ты — отвратительный маленький предатель крови, как смеешь ты… Круцио!
И камеру наполняют крики. Ужасные, кошмарные крики, от которых вот-вот лопнут барабанные перепонки. Рон корчится на полу и его крики разбивают мне сердце.
— ПРЕКРАТИТЕ! — я кричу. — ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕКРАТИТЕ!
— Достаточно, Белла.
По команде Люциуса, Беллатрикс убирает палочку и Рон в бессилии падает на пол, тяжело дыша, а я не могу ему помочь, не могу.
Люциус смотрит на меня.
— Скажите нам то, что мы хотим услышать.
Я пытаюсь не паниковать и делаю глубокий вдох. Я не могу сорваться сейчас. Я должна рассуждать логически.
Хорошо. Если я откажусь отвечать, они будут вновь пытать Рона. А я не могу этого допустить, просто не могу.
Но если я им сообщу, куда намеревался отправиться Гарри, они смогут найти его, а если они его найдут, они его убьют, сомневаться не приходится. И тогда получается, что я не только обрекаю лучшего друга на верную смерть, но и ставлю под удар нашу победу в войне. Ведь Гарри — избранный.
Я смотрю, как Рон, шатаясь, поднимается на ноги.
— Не делай этого, Гермиона, — говорит он тихо. — Чтобы они не делали со мной, я справлюсь, не выдавай Гарри…
Его слова прерываются ударом в челюсть от Долохова.
— Тебя не спрашивали, ты, ничтожный маленький ублюдок!
— Оставь его.
Долохов подчиняется команде Люциуса и толкает Рона на пол. Я смотрю на своего друга, который, молча, кивает мне.
Как будто от этого мне станет легче.
— Подумайте об этом, мисс Грейнджер, — Люциус медленно идет ко мне. — Подумайте хорошенько. Вне сомнений, молодой Рональд уже достаточно натерпелся, — он подходит ко мне, наклоняясь, чтобы прошептать мне на ухо. — Если вы ответите на мой вопрос, мы освободим его от дальнейших страданий.
— Оставьте ее в покое! — Рон начинает кричать, но его вновь прерывает Долохов, ударом ноги в живот. Из моих глаз текут слезы, и я лихорадочно пытаюсь сообразить, что же делать.
Рон или Гарри?
Я должна выбирать между двумя лучшими друзьями.
— Вы хотите видеть его страдания? — Люциус шепчет мне на ухо, и как будто демон сидит у меня плече. — Потому что он будет страдать, — о, как он будет страдать! — если вы откажетесь говорить.
Я открываю глаза. Рон лежит на земле, держась за живот и тяжело дыша.
Это так сложно. Это самое сложенное из того, что мне когда-либо приходилось делать.
— Давай же, грязнокровка! — Беллатрикс орет от нетерпения. С конца ее палочки сыпятся искры.
Люциус хватает меня за подбородок и поворачивает мое лицо к себе.
— Вы дура, — бормочет он, так тихо, что остальные вряд ли слышат его. — Неужели вы не видите, что у вас есть возможность спасти жизнь тому, кого вы любите? — он поворачивает мою голову в сторону Рона. — Этот мальчик значит так много для вас, даже больше чем Поттер. Я видел это в ваших воспоминаниях. Вы можете спасти его, и так легко.
Я не знаю, что делать!
Рон смотрит на меня с горячей убежденностью во взгляде.
— Не волнуйся за меня, — шепчет он. — Я выдержу. Я смогу выдержать все, что приготовили для меня эти ублюдки.
Люциус теряет терпение. Он раздраженно вздыхает и идет по направлению к Рону.
— Ты помнишь, грязнокровка, то замечательное маленькое заклятие, что я наслал на тебя? Когда твоя кожа горела и покрывалась пузырями?
Мой желудок сворачивается от ужаса.
— Нет, пожалуйста, не надо…
Он не слышит меня. Он поворачивается к Беллатрикс.
— Как тебе?
Она ухмыляется своему зятю, едва ли не облизывая губы.
— Возможно, внутренняя сторона его руки… окажет больше влияния.
Люциус усмехается и направляет палочку на плечо Рона.
— Нет, — Беллатрикс вытягивает руку Рона, переворачивая ее и пробегаясь пальчиками по ее внутренней стороне. — Здесь кожа куда более чувствительная.
Рон в ужасе смотрит на нее.
— Ты всегда знаешь, что и как делать, Белла, — бормочет Люциус, проводя пальцем по ее щеке, от виска к подбородку. На ее щеках вспыхивает румянец, и она скалится прежде, чем повернуться к Долохову.
— Мне нужна твоя помощь, — ее просьба скорее похожа на приказ.
— Пожалуйста, пытайте меня, если вам нужно чтобы я заговорила, но не причиняйте боли ему, пожалуйста…
Они не слушают меня.
Беллатрикс и Долохов удерживают Рона, чтобы иметь возможность сорвать футболку с него. Его живот покрыт огромными, страшными синяками, почти черными, и лишь контуры у них фиолетовые, красные и желтые, как кошмарная палитра сумасшедшего художника.
— Отвалите от меня, вы, мерзкие…
Люциус затыкает Рона пощечиной.
Я не знаю, что делать, что мне делать?
— Пожалуйста, он же ничего не сделал, пожалуйста!
Люциус игнорирует меня и направляет палочку на внутреннюю сторону руки Рона — мягкая плоть, которая соприкасается с его телом.
— Молчи, Гермиона! — кричит Рон, но его слова тонут в общем фоне криков, когда его кожа начинает гореть под касаниями палочки. Этот звук, как удар в
