собираюсь.
– Хорошая мысль, – согласился Кевин, похлопывая его по плечу. – Пожалуй, я именно так и сделаю… Ладно, мне пора, а ты передавай привет Глэдис. Если она все-таки окажется беременной от Джека, то мы не оставим ее одну.
– Обязательно передам, – заверил Брайан, вновь пожимая широкую и теплую ладонь босса.
После ухода Кевина он погрузился в тяжелые раздумья. Да, сегодня был день удивительных открытий, причем преподнесла их ему именно та девушка, которую Брайан постоянно видел перед собой на протяжении трех лет и которую, как ему до этого казалось, успел хорошо узнать.
Получается, что писатели и поэты, считающие женщин вечными загадками, недоступными пониманию большинства мужчин, были не так уж и не правы.
Но неужели Глэдис действительно встречалась с Джеком Строумфилдом, и даже забеременела от него? И когда только успела, если обычно они задерживаются на работе допоздна, а по выходным она сидит дома перед телевизором и вяжет! Последнее Брайан знал совершенно точно, поскольку до сих пор носил светло- голубой шарф, подаренный ему Глэдис на прошлое Рождество. Судя по тому вязанью, которое он заметил сегодня у нее на столе в гостиной, в этом году она решила порадовать его темно-бордовым свитером… Кстати, подобное сочетание цветов ему уже заранее нравилось.
Однако вязание беременности не помеха. Более того, оно даже полезно женщинам в подобном состоянии, поскольку успокаивает нервы…
Брайан вышел в приемную, приблизился к рабочему столу секретарши и принялся рассеянно листать ее ежедневник. На одной из страниц его взгляд замер, наткнувшись на запись, сделанную красивым четким почерком Глэдис, да еще обведенную красным фломастером: «Не забыть о детских вещах».
Выходит, Кевин прав. Для чего ей могли понадобиться детские вещи, как не для своего будущего младенца?
Брайан был настолько увлечен этой гипотезой, что, повинуясь совершенно непреодолимому желанию, принялся поочередно выдвигать ящики стола. Третий сверху оказался не заперт, и именно там его ждало самое красноречивое открытие – фотография улыбающегося Джека в красивой пластиковой рамке, под цвет красного дерева!
Строумфилд был снят в Париже, на крыше знаменитого собора Парижской Богоматери, рядом с одной из ужасных химер.
Брайан взял фотографию в руки, пристально всматриваясь в лицо погибшего друга. Какой же он здесь веселый и счастливый! Интересно, как давно он побывал во Франции и кто именно его снимал?..
Разумеется, наличие фотографии Джека еще ни о чем не говорит. Возможно, они с Глэдис были просто друзьями, и все же… Брайан вдруг подумал о том, что у него самого вряд ли найдется хоть одна фотография Джека, не считая тех, которые были сделаны еще в армии. Но если его секретарша действительно беременна от его лучшего друга, то он, Брайан, просто обязан взять ее под свою опеку и позаботиться о будущем ребенке. И он это сделает!
Брайана настолько захватила эта мысль, что он ощутил настоятельную потребность выяснить все именно сегодня, прямо сейчас, не откладывая до понедельника, тем более что рабочий день уже давно закончился. Заодно он узнает о самочувствии Глэдис.
Поспешно натянув пальто и обмотав шею шарфом, Брайан уже направлялся к двери, когда вдруг кое- что вспомнил и вернулся к столу секретарши. Теперь у него есть убедительный повод нанести ей повторный визит!
4
Глэдис приняла таблетку аспирина, полежала и к вечеру почувствовала себя значительно лучше. Она не любила сидеть без дела, поэтому встала с постели, натянула свой любимый домашний свитер – светло-серый, доходящий ей до середины бедра, – и энергично принялась за уборку.
Наведя порядок, Глэдис удовлетворенно оглядела сияющую чистотой квартиру, после чего прошла в кухню, чтобы заварить себе чаю.
За окном по-прежнему мела декабрьская поземка, по телевизору шли бесконечные рождественские шоу, но на душе у нее было весьма уныло. Сколько раз она уже вот так сидела в полном одиночестве с чашкой чаю в руке, горестно размышляя над тем, что в ней есть такого особенного и почему ей не везет в личной жизни.
Возможно, причина заключалась в том, что она была натура мечтательная и романтическая. И когда понимала, что ей не достичь желаемого, нередко замыкалась в себе и предпочитала проводить время в одиночестве.
Обостренное чувство собственного достоинства не позволяло ей успокоиться в обыденности повседневной жизни. Она смотрела на часы, предельно остро ощущая, как летят мгновения, и, живя в настоящем, словно бы наблюдала за собой из будущего и вспоминала прошлое, переживая его заново.
В такие минуты ее трепетная душа терзалась беспокойством, смятением и неизвестностью, томилась надоевшей рутиной и со всей страстью голодного требовала новых – и непременно ярких! – впечатлений.
И еще ее терзал тот маленький неусидчивый чертенок, который чувствительно топал в глубине души своими крохотными копытцами, приговаривая: «Хочу это, и это, и это!» Он постоянно напоминал о том, что помимо привычно-однообразной жизни, навязанной давно надоевшим маршрутом «дом – работа», существует еще и мир, где с легкостью исполняются самые немыслимые желания – мир, о котором она знала только из фильмов или глянцевых журналов.
А в ее жизни, казалось, ничто не предвещало каких-либо блистательных перемен и рассчитывать ей было не на кого… Родители Глэдис давно умерли, близких родственников не было, а подруги по колледжу повыходили замуж и нарожали детей. Одна из таких подруг, о которой она до сих пор вспоминала с неприязнью и обидой, в свое время увела у Глэдис ее самого преданного поклонника, ухаживающего за ней с первого курса.
Это был худой и не слишком красивый юноша, который, как и она, постоянно носил очки с толстыми стеклами. Глэдис так и не узнала, почему подруга вдруг решила отбить у нее столь неприглядного ухажера, однако действовала она на редкость решительно и прямолинейно. Яркая косметика, вызывающе короткие юбки, насмешливо-вульгарная манера обращения вроде: «Ах ты мой драгоценный пупсик!» И вот уже этот невзрачный очкарик ходит за нею по пятам и всячески старается избегать встречи с Глэдис.
Разумеется, она тогда не на шутку переживала. Да и кто бы не стал этого делать, одновременно лишившись единственного поклонника и близкой подруги! Однако в этих переживаниях было столько детского и наивного, что потом они Глэдис вспоминались лишь с грустной улыбкой…
На данный момент единственным человеком, в обществе которого Глэдис проводила большую часть своей жизни, был ее непосредственный начальник Брайан Кроуфорд. И в глубине души она испытывала к нему гораздо более сильные чувства, чем чисто дружеское расположение… Но размышлять об этом в постылом одиночестве – значит обрекать себя на еще большее уныние.
За три года совместной работы Глэдис хорошо изучила своего шефа. Брайан никогда не был женат, зато у него не переводились эффектные подружки вроде той самой Кристины, с которой они сегодня столкнулись в коридоре. При этом в нем практически отсутствовал цинизм плейбоя. Напротив, он относился к женщинам с теплой дружеской симпатией, чем, возможно, и завоевывал их расположение.
Эх, почему я не высокая и длинноногая блондинка, с пышной грудью и чувственным ртом? – вздохнула Глэдис. И почему я еще так молода?
Чтобы завоевать внимание Брайана, требовалась не только эффектная внешность. Как ни странно, но ее шеф почему-то предпочитал женщин своего возраста, а с Глэдис обращался почти как с младшей сестрой.
Но что в этом удивительного? Разве может его заинтересовать серенькая мышка вроде нее, на которую никто из мужчин почти не обращает внимания? Вот Кристина – другое дело! Наверное, как только эта блондинка входит в какое-нибудь помещение, все мужчины немедленно поворачивают головы в ее сторону, словно подсолнухи, следующие за солнцем! А когда она едет на машине, то они высовываются в окна и сигналят ей вслед!
Может, для начала хотя бы попробовать перекраситься в блондинку? То-то Брайан удивится! Кстати, почему он сегодня так настойчиво просил ее распустить волосы?
