Девушка сама не заметила, как отрубилась от усталости. Удивительно, что она ещё жива. В пещере по-прежнему было пусто. Она была одна. Несколько дней вампир не появлялся, Айрис понятия не имела, куда он подевался. Но и мысленно говорила ему спасибо. Сейчас она не могла находится с ним рядом после всего, что произошло. Слишком много всего навалилось на них сразу.
За эти дни Айрис постепенно пришла в себя. Залечила раны, даже несколько раз выходила на охоту. Вампира не было. И вот, в один день, девушка пришла к выводу, что ей пора уходить. Для них будет лучше, если оба никогда больше не встретятся. Их больше ничего не связывало. Он выполнил свое обещание, она свое. Вампир сделал для неё даже больше. Дважды спас её жизнь. Айрис собрала вещи и отправилась в путь. Больше ничего ее здесь не держит. Так она себе твердила все это время. И прекрасно знала, что это не так.
Прохладный ветер ударил в лицо. Девушка пришпорила коня, заставляя того идти рысцой. Выехав из чащи леса, она остановила коня и обернулась. Отсюда хорошо виднелась та часть невысокой горы, где они сидели каждый вечер с вампиром. Краем глаза она заметила движение. А затем и увидела его. Он стоял на обрыве и внимательно смотрел на неё. Айрис отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза, а когда вновь посмотрела на обрыв, пересилив себя, то не увидела ничего. Он исчез. И не пытается удержать её. Значит, все решено. Всё закончено.
Девушка погнала коня в галоп, желая поскорее покинуть это место. Здесь её ничего больше не держит. Никто не держит. Так снова она твердила себе под нос. И снова знала, что обманывает сама себя.
Солнце поднималось над горизонтом на востоке. Облака лениво плыли по небу. Погода была превосходной. Айрис, глотая слезы, подгоняла коня, твердя себе, что слезы лишь от ветра. Путь лежит в Оксенфурт. Пора возвращаться.
========== Глава 10. Возвращение домой, возвращение к нему. ==========
«Солнце. Жарень. Руки, ноги, все, считай, затекло. Неделя в седле, как не крути. Еще бы при этом иметь хоть положительное расположение духа, хороший настрой на день грядущий. Да черта с два! Ни физического, ни, мать его, душевного покоя не видать. Даже в жопе и то нет. Клонит в сон, рука болит держать угольный стержень. Зачем я тогда пишу? Наверно, больше со скуки, чем со своего бесполезного интереса, как он говорил. Итак, как я уже и писала, день начинается, холера, что надо. В приличных таких кавычках. Еда кончилась вчера, как-то в этот раз с провиантом не угадала. Осталась только вода. И то, на донышке. Города за десятки вёрст не видать. Катакан грызёт удила, вертит мордой, вредная кляча. Я даже знаю почему с провизией вышло так совсем не гладко, голова была забита другим. Другим вампиром… И все-таки я редкостная дура.»
Поставив жирную точку, сильно надавив и тем самым сломав угольный грифель, беловолосая закатила глаза и тяжело вздохнула. Немного подумав, дописала еще пару предложений.
«И, в список моих неудач за это чудненькое утро добавляется сломанный последний, между прочим, грифель. Остальной уголь был успешно забыт в дурацкой спешке с мыслями поскорее убраться из той пещеры. А этот скоро кончится и я не смогу записать свои новые неудачи, считая которые успешно сбилась со счета. Пожалуй, это тоже можно добавить в список… То, что сбилась со счета. И еще, что я трусливая, глупая, наивная девка, как и говорил, опять же, он. А кто я такая, чтобы спорить с трехсотлетним вампиром… Дура.»
Захлопнув книжонку громче, чем надо, Айрис кинула её вместе с остатками угля в седельную сумку. Положив голову на шею коня, девушка прикрыла глаза, в очередной раз прокручивая в голове все события предыдущих дней. Время шло к полудню, впереди виднелись знакомые места. Всадница приподняла голову, затем села прямо.
— Ну наконец-то…
Пришпорив коня, та привстала в стременах. Катакан понесся галопом вперед. Перед ними был Оксенфурт.
Цоканье копыт, гул народа, торговцы, нахваливающие свой товар, играющие, носящиеся туда и сюда дети, спешащие студенты, охотники за колдуньями с кислыми рожами, бабы, стирающие белье, проститутки, стоящие за углами домов, солнце, летний денек, пыль городских дорог. Города можно описывать бесконечно. У каждого свои прибамбасы, которыми можно хвалиться, а можно их и стыдиться. Но всех объединяет в одно целое печальная, зато довольно простая в понимании, правда. Внешность бывает обманчива.
Та же история и с людьми.
— Данк, проклятый сукин сын! Сколько раз договаривались, чтоб ты не жульничал и не подсматривал чужие карты! Я предупреждал, что еще одно поползновение с твоей стороны увижу и коленом под зад, в цветочный сад. Под окном. А значит лететь будешь через окно, усек намек? Был разговор? Или нет?
— Ну был. Чего уж там.
— Оставь его, Рокиз. Хрен с ним, такая игра идет.
— Вот то-то и оно, что похерит он всю нашу игру и все. Пиши пропало.
— Ха! Откладывайте карты, девочки, выигрыш у меня!
Трое краснолюдов недоверчиво посмотрели на карты четвертого игрока.
— Ну-с, други мои, карты не врут. Лорен сегодня в золоте, — пробормотал чернобородый, внимательно изучая карты.
— Лады, Зонк. Ты у нас неправду не скажешь, ученый в играх и не только в них, хе-хе. Хоть честная игра. Выиграл бы этот жулик Данк, стукнул бы я ему хорошенько ножкой этой вот самой табуретки…
— А вот на табуретку даже не засматривайся, она тебя не хочет, Рокиз, — до сих пор молчавший краснолюд грозно, но с усмешкой, зыркнул темными глазами на товарища, почесав рыжую макушку.
— Да не ссы, Хавард. Знаю, что договаривались хату не громить, много не пить. Я-то свои обещания выполняю, в отличие от…
Названный Рокизом не успел договорить и замолк на полуслове, как только дверь отворилась и через порог переступила неожиданная гостья. Видно было, что путь она прошла не из легких. Одежда вся в пыли, синяки под глазами, измученный вид: все говорило о том, что путешествие было долгим. Ну и достаточно насыщенным на события, но об этом позже.
Чернобородый присвистнул, Рокиз выругался, жулик покачал головой, а рыжебородый
