Девушка поспешно вернулась ко входу в склеп и села на уже начинающие нагреваться под утренним солнцем камни ступеней. Ее безмятежный настрой улетучился, и теперь Шани постоянно бросала тревожные взгляды на стену, чутко вслушиваясь в шум ветра в кронах деревьев и боясь уловить шелест травы под чьими-нибудь тяжелыми шагами. «Ничего страшного, если что, ведь Геральт находится здесь поблизости, — успокаивала она себя. — Уж он-то точно сможет справиться с тем, что там прячется. Если вообще прячется. Может быть, мне все-таки лучше спуститься вниз? Как-то рядом с Геральтом чувствуешь себя спокойнее».
Шани поднялась, подошла ко входу в склеп и вновь прислушалась. Внизу было тихо. Девушка спустилась на несколько ступенек, затем остановилась и слегка наклонив голову, стала всматриваться в сумрак подземелья, надеясь определить, там ли Геральт и что он делает. Впрочем, попытки ее успехом не увенчались, правда ей показалось, что снизу идет какое-то неясное зеленоватое свечение. Отринув прочь сомнения, Шани уже более решительно двинулась вниз. Неожиданно до ее слуха донесся протестующий возглас Геральта и его оборвавшееся на полуслове ругательство, а затем она услышала звук падения. Шани, в момент забыв о своих страхах и опасениях, устремилась в склеп на помощь ведьмаку.
— Это не склеп, это мавзолей какой-то, — проворчал Геральт, оказавшись на своеобразном перекрестке и вглядываясь во тьму коридоров, расходящихся в обе стороны от основного, ведущего в центральный зал. Не увидев в их темной глубине ничего интересного, он решил начать осмотр усыпальницы Эвереков с довольно обширной главной залы, в центре которой располагалась большая чаша, а в стеновых нишах стояли каменные гробницы с останками покойных представителей древнего и знатного рода. Последнее пристанище рода Эвереков выглядело старым и заброшенным, но по следам сапог на пыльном полу Геральт определил, что периодически усыпальницу кто-то все-таки посещает. «На гробокопателей не похоже, — решил ведьмак. — Во-первых, Шани права: это место выглядит несколько жутковато и вполне способно отпугнуть охотников за сокровищами. Во-вторых, из склепа ничего не похищено, а саркофаги Эвереков стоят нетронутыми. Скорее всего, это Ольгерд время от времени приходит сюда навестить своего усопшего брата. Наверное, при жизни братья были очень дружны».
— Ну что, начнем поиски Витольда, — сказал он сам себе, вступая под своды залы и оглядываясь. — Монеты, свечи, старые кости. Жертвы? Или все-таки неудачливые расхитители гробниц? Не особо хорошее тут место для непогребенных костей, как бы при вторжении чужака они не обратились в неупокоенных духов.
И будто в подтверждение его слов над одним из полуистлевших скелетов воздух будто уплотнился, сначала формируясь в туманную дымку, а затем материализуясь в тощую фигуру в лохмотьях и с ржавым клинком в призрачной костлявой руке. Призрак завис над каменным полом, его рваный балахон слегка колыхался от сквозняка.
— Ох, ёпт, — прошипел сквозь зубы Геральт. — Так и знал, что придется встретиться здесь с какой-нибудь гнусью. Вот хоть бы раз мои нехорошие предчувствия меня обманули.
Призрак издал душераздирающий стон и полетел в атаку на незваного гостя. Геральт ловко поймал призрачного летуна в ловушку ирдена и спокойно «накормил» его серебром. С громким жалостным воплем призрак покинул этот мир теперь уже навсегда, однако в этом склепе он такой был, разумеется, не один.
— Чертово ворье! — злобно шипел Геральт, отбиваясь от налетевших призраков. — Ничему ж вы, блядь, никогда не учитесь! Сначала лезете во все дыры, потом мрете тут к чертовой матери, болтаетесь между миром живых и мертвых, как говно в проруби, и мешаете работать честному ведьмаку. Злата-се́ребра хотели? Сейчас я вас серебром-то досыта и накормлю. Нате! Жрите! Что, не нравится? Ишь, развопились! Не любите серебро? Надо было сидеть дома и растить репу, а не по чужим фамильным склепам шариться!
Призраки в развевающихся лохмотьях, размахивая мечами, носились за быстрым и вертким ведьмаком по залу. Геральт, выплеснув свое раздражение в первые минуты боя, теперь сражался молча, сосредоточенно и метко нанося удары, рассекающие призрачную плоть и разрубающие незримые нити, связывающие неупокоенную душу с миром живых, в котором ей больше не было места. Призраки таяли и растворялись в воздухе зеленоватым туманом, прекращая свое нелепое и неестественное существование. Перед тем, как развоплотиться, они оглашали своды усыпальницы фон Эвереков жалобными истошными воплями, а затем исчезали, отправляясь в последний путь к месту своего теперь уже постоянного пристанища. Когда последний призрак с заунывным воем покинул эту юдоль скорби и в склепе вновь воцарилась тишина, Геральт наконец перевел дыхание и убрал меч в ножны:
— Значит, так, от приживальщиков я избавился. И теперь, надо полагать, здесь остались лишь те, кто лежит в склепе на законных основаниях, — заключил Геральт, вновь осматривая залу. — М-да, да тут чертова уйма гробов с усопшими Эвереками, и где, интересно, среди них Витольд? О, к одному из саркофагов прикреплена сабелька, неплохая такая, кстати, и выглядит нестаро. Видимо, какой-то свежак. Может, там и полеживает Витольд?
С этими словами ведьмак подошел к гробнице, чтобы рассмотреть ее поближе.
— Ага! Витольд фон Эверек, сын Богумила и Кристины… Нашелся!
Геральт отцепил от ремня кадильницу.
— Ну что, пора начинать ритуал, — сказал он самому себе. — Надо окурить все помещения склепа и вернуться к чаше. Жизнь и смерть, пламя и кровь, — забормотал ведьмак слова призыва, отправляясь в обход склепа по лабиринту его многочисленных коридоров, — Вернись в мир живых ты, что его покинул! Приди, как друг, ибо и я тебе не враг, — неожиданно Геральт остановился, замолчал и задумался. — Та-ак, что-то там надо было сказать еще. Вот курва, забыл слова. Где моя шпаргалка, которую написал мне Гюнтер? — ведьмак пошарил в кармане и вытащил листок бумаги. — Ага, вот! Восстань из праха тот, чью кровь я приношу! — радостно продолжил он.
Склеп Эвереков размеры имел действительно внушительные, но все-таки, пробродив по нему с кадильницей примерно с полчаса, скрупулезно и методично окурив все коридоры, комнатки и отнорки, Геральт вновь вернулся в залу, встал перед чашей и повторил наконец-то заученное заклинание в последний раз.
