Стремительный, злой, бой, когда в стороны летят куски тварей, синяя кровь мазками разлетается по арене и брызгами смачно расплескивается по всем участвующим.
Первый в ближнем бою показал себя плохо. Но его броня дала ему возможность продержаться ровно столько, сколько понадобилось второму, что бы развалить на куски всех напавших. Третий такой бронёй не обладал, а руки-пушки не давали никаких шансов пережить ближний бой. Он и не пережил. Хоть и захватил с собой пару особей, в упор выдав короткую очередь, но был быстро перекушен в нескольких местах и так и остался лежать среди кусков тварей ещё одной кучей плоти, сочащейся синей кровью.
Через несколько минут на пропитанном синевой изначально сером, похожем на прах, песке рукотворной арены стояли только двое.
Первый, в изрядно повреждённых доспехах, придерживая одной рукой огрызок второй, отхваченный кем-то в пылу схватки, с зияющими дырами в доспехах и сорванной наполовину маске, оказавшейся ничерта не маской, сверкая оголенными клыками и мышцами.
Второй, выглядевший на фоне своего товарища практически не пострадавшим, если бы не сломанные клинки и очень неустойчивая поза, говорящая о том, что двигаться ему какое-то время будет очень сложно. Хотя, что мне известно о биологии и физиологии шургов?
Ещё через пару минут на арене не осталось никого. Двое выживших на своих ногах уковыляли туда, откуда вышли, в развалины близко расположенного здания, а толпа мелких, ранее не встречавшихся мне тварей, растащила останки проигравших и мордами перекопала песок арены, возвращая её первозданный вид.
И если бы не мы, охреневшие от увиденного, то никто бы и не догадался, что тут вообще что-то происходило. И, возможно, происходило не один и не два раза.
– Это что, получается, они учатся нас убивать? – после тягостной минуты тишины, первым высказался кто-то из группы.
– Ну, с такими рожами на шпионов эти уроды точно не тянут, – высказался ещё один боец.
– Самое главное, мы сейчас видели новый вид тварей, информации о которых в базах нет, – заострил внимание тактик и, выждав небольшую паузу, продолжил свою мысль, – не так важно, что именно происходило перед нами: старые твари учились на новых тактике борьбы с нами или новые твари нарабатывали первичный опыт на старых; как важен сам факт того, что появились новые, низкоуровневые твари, способные на наши фишки. Щиты, стрельба и усиленный холодняк. И они, накапливая опыт, запросто могут усилить свои способности до уровней, когда нам станет кисло. Чуете, чем пахнет?
Чем это пахнет, чуяли все. Это подтвердил гул реплик в канале. Осталось решить, что делать дальше. И решать, в этот раз, предстояло именно мне. Об этом недвусмысленно говорил взгляд рейва, в ожидании направленный на меня. Логично, в общем-то. Это уже вышло за рамки обычного боевого выхода за опытом и лутом.
Я же напряжённо размышлял. С одной стороны, очень хотелось уничтожить эту вакханалию. Залить огнём, сравнять с землей, втоптать в прах арены это жалкую пародию на людей. Что бы даже шанса у них не было продолжать своё гнусное дело. И не так уж и важно, тренируют шурги новых бойцов, или это манекены для старых. Сжечь тут всё и перемешать с песком. Все инстинкты просто вопили и требовали именно такой развязки.
С другой стороны, разум мне подсказывал, что дав приказ атаковать – я сделаю только хуже. Прерву на этом наш поход, так как придётся уходить и забирать с собой всю группу. Совместной атаки нескольких десятков тысяч тварей, которые ошиваются в этом мёртвом городе мы не выдержим. Тупо не хватит боекомплекта. И дам шургам много дополнительной информации.
Во-первых, они узнают, что мы знаем. Во-вторых, они попробуют свои новые творения в противостоянии с нами. По данным грависканера, живых бойцов новой формации в этих развалинах к моменту нашего подхода, было десять. Сейчас девять. Двое из которых небоеспособны. Уверен, что оставшаяся на ногах семерка, поспешат показаться нам на глаза и набраться столь ценного опыта. Да, скорее всего мы их завалим. И тем самым усилим следующую группу, которая родится, учтя опыт, ошибки и слабости предшественников.
Но как же хочется дать команду открыть огонь! Чтобы перемешать с битым камнем и композитом эти гнусные морды, эти пародии на нормального аватара, не имеющие никакого права на существование! И я чётко ощущал, что почти все бойцы за моей спиной хотят того же самого. Почти все.
Холодное спокойствие рейдового вождя, его равнодушный взгляд на то, что мною воспринималось как однозначная мерзость, не имеющая никакого права дышать с нами одним воздухом. Это его спокойствие, на контрасте, со стороны, показало мне состояние, в которое я медленно погружался. Фанатичное бешенство. Какое-то тупое бескомпромиссное бешенство.
Понимание этого факта позволило мне на короткое время взять себя в руки, отстраниться от вида этих безымянных тварей, и, осознав проблему, попытаться её решить. Перед этим прошипев в общем канале:
– Не стрелять! Ждать! Не высовываться!
Несколько минут я пытался понять причину такого состояния. Абсолютно мне не свойственного. И только разгон сознания, вновь запущенный, так как в бешенстве я про него просто забыл, помогал держать себя в руках.
Объективно – причина была именно в этой безымянной тройке шургов. Они были противны самой моей сути. Никакого стороннего воздействия я обнаружить не смог. Проверка систем ЗК, после, уже системами ЗК проверка показателей аватара, посторонняя химия в воздухе, посторонняя химия в крови. Все тесты выдавали зеленые результаты. Всё было в норме.
Или мне показывали, что всё было в норме...
Получалось, что биохимия аватара нестабильна? Что если я в бою столкнусь с этими ребятами, то не смогу действовать адекватно и однозначно проиграю и погибну? Эти мысли-размышления я старался думать «чётко» и «громко», убрав все остальные, подтолкнувшие меня проверке именно этой версии, на задний план, сделав их лишь эхом. И, о чудо! Результат не замедлил проявиться!
Накал моей ярости стал снижаться. Медленно, но ощутимо. Ещё через пару минут я мог допустить мысли об этих мерзких созданиях и не ловить себя на срыве в штопор в желании стереть их в порошок.
Вот оно значит как! Поводок значит! Дрессированные значит!
В спешке засовывая эти мысли, так и норовящие в своём накале выскочить на первый план, подальше и поглубже, я совсем другими глазами посмотрел на Варписа. Вспомнил его холодное спокойное равнодушие по отношению к новым тварям, чётко ощущаемое сквозь мою пелену ярости.
Парень, тебе есть что мне рассказать… А мне есть что у тебя спросить… Мы обязательно ещё обсудим, что в тебе не так, что ты можешь
