Ни одной эволюционировавшей или готовой к эволюции твари не встретилось. Новых талантов и перков не предвиделось. Жаль. Даже пятитонная туша Шипоморда, перевалившего за сотый уровень не дала ничего сверх нескольких процентиков всем моим потребителям экса.
Но даже так, это была прокачка. ЗК свой следующий уровень получил, разблокировав мне рост аватара дальше, АНФ достигла маскимума опыта на втором уровне и требовала для улучшения полноценный восьмичасовой отдых в медбоксе. И я с упорством маньяка насыщал эксом полоску опыта Поглощения. Чтобы сразу же, как нанофабрика шагнёт на третий уровень, не вылезая из бокса запустить поглощение управляющего модуля ЗК.
Параллельно небольшими излишками подкармливал свою Кинетику, по остаточному принципу. Да, она не попала в приоритеты развития, но попробовать пострелять зажигательными, с температурой горения под три тысячи градусов, хотелось. Выжигать ересь и безумно при этом смеяться!
Ошибка в расчётах приятным осознанием легла на уставшую от монотонной «ткнул-подождал-перешёл дальше» деятельности голову. Я был готов залечь в медбок после «обработки» сорока процентов полученной «валюты», а не половины, как рассчитывал изначально.
Чувство приятной сытости и небольшой переполненности было нарушено очередным трезвоном Беркута. Прикинув время, прошедшее с момента последнего с ним разговора, я допустил возможность появления вопросов по поставленной ему, пока без уточняющих материалов, задаче и принял вызов.
Вопросов по задаче не было. Было какое-то сумбурное требование «вот прямо срочно, сейчас, сию минуту, потребовать у ИИ Энриувойре опознавания металлического диска с последней фотографии подборки имени Прохорова».
Да ещё и на заднем плане стали прорезаться какие-то странные ощущения. Как будто крылья прорезаются. Чуть-чуть меняя идеальный баланс организма, заставляя тянуть руку, чтобы почесать достающее место и отвлекаться на это раздражающее ощущение.
Сытая наполненность. Требующий какой-то бред Беркут. Непонятная чесотка. Желание завалиться в медбокс и запустить улучшение адаптированной нанофабрики до третьего уровня. Все задачи были ранжированы по сложности выполнения и приоритетам. Получалось первым проще всего выполнить то, что требует Беркут. Всё равно пока передвигаю ногами в сторону медицинского узла. И уже выведя фотографию злосчастного диска и задав Контролёру вопрос, я опять образно хлопнул себя ладонью по лицу. Привычки человека, только недавно получившего в своё распоряжение зону свёрнутого пространства, через которую возможно мгновенно перемещаться практически в доброй половине комплекса, всё равно оставались старыми – ходить ногами.
Поэтому ответ ИИ услышал не с самого начала:
— Данное устройство является якорем телепортационного маяка, позволяя, при совпадении большого количества определённых условий, перебрасывать по его координатам, не имея в наличии приёмного устройства и без расшифровки самих конечных координат, определённую, но весьма ограниченную массу и объём.
Осознал я его ответ, лишь сделав ещё несколько шагов. Потом замер.
— Контролёр, я правильно тебя понял, что этот диск, находясь на Земле, — а я прекрасно помнил, что мне сказал Беркут в прошлый раз, – является приёмником для телепорта?
– Подтверждаю, — как обычно лаконично дал утвердительный ответ ИИ, и неожиданно добавил, — приношу извинения, вынужден перераспределить мощности с целью проверки целостности ядра личности и устранения вторжения в базовые алгоритмы и протоколы. Буду временно недоступен.
Если сказать, что я просто офуел, это почти промолчать. Беркут выглядел примерно также. Правда в его офуении проглядывала капелюшка вины.
— Чёзахрень вы с Пилой замутили?! – сорвался я на него. Не хватало мне ещё, чтобы ИИ комплекса слетел с катушек.
– Я сам не в курсе! – шустро открестился от ответственности за содеянное Беркут, – Пила, получив эту посылку, настаивала на этом, говорила, что хуже не будет, а лучше возможно!
-- Если вы, экспериментаторы фуевы, сломали мне управляющего комплексом!!! – я был в тихом бешенстве. Своими руками учинить такую подставу, – я вас на кардан намотаю!!! И тебя и Пилу!!! Молитесь, чтобы Контролёр не пострадал от этой вашей «лучше возможно»!!
И разорвал связь. Чёрт возьми! Проблемы на ровном месте! Ещё раз посмотрел на так и не закрытую фотографию голубоватого диска с иероглифами, идущими по его гурту. Телепорт. На Земле. Однонаправленный. С ограниченным каналом.
Эх! За такую возможность я бы тоже рискнул. Но всё равно, Пила теперь не расплатится со мной ещё и за эту подставу.
И подавив все раздражающие ощущения, не имеющие явного центра, по непонятной причине нарастающие, как будто чешется что-то эфемерное, вроде тела, оставленного на Земле, через пространственный карман перенёсся в медицинский узел. Срочно ложусь медбокс. А то ещё какой-нибудь Беркут свяжется и у меня вообще комплекс развалится. А на восьмичасовую процедуру улучшения АНФ добавим ещё и диагностику с восстановлением, чтобы идентифицировать и устранить эту чесотку.
***
– То есть, как не действует? – интонациями, с которыми была произнесена эта фраза, можно было насквозь проморозить литров пятнадцать воды.
– Не совсем недействует, но эффект, демонстрируемый на практике на порядок ниже ожидаемого, – торопливо пролепетал оператор установки. Находиться в фокусе внимания этого джентльмена и быть причиной его недовольства Густаву, вот уже три года носящему титул гения, очень не хотелось, и другие присутствующие в этой комнате ничем не могли его прикрыть. Их компетенции лежали в другой плоскости и пока не подвергались сомнениям.
– Тогда добавьте мощности и выведите эффект в рамки необходимого! – отрезал джентльмен.
Оператор установки только судорожно сглотнул, понимая, что оправданий не потерпят и объяснения, по поводу невозможности повышения мощности до таких цифр, никого не интересуют. Нужен был результат. И только он и его разработка сейчас стояли между результатом и этим джентльменом в возрасте.
Может быть, если бы Густав видел шефа-координатора впервые, то не так бы переживал. Но вот уже три месяца он работает в его группе и под его непосредственным началом и знает, что нет ничего более разрушительного, чем вот такое вот, ледяное неудовольствие.
А результат пока не получался. Сопротивление было необычным и не походило на обычный фон потери связи между сознанием и телом. Густав, хоть и покрылся ледяной испариной, с мысли не сбивался. Продолжал анализ полученных результатов и пытался выработать правильную стратегию воздействия.
А «объект», молодой русский парень, лежащий на мягкой верхней поверхности резонатора, словно насмехаясь над его усилиями, никак не реагировал на эти попытки. И время, которое было отпущено Густаву, было ограничено. Клетки человеческого мозга негативно реагировали на некоторые составляющие излучения, и довольно быстро деградировали. Поэтому подобрать интенсивность и длительность воздействия – были той ещё адовой задачей.
Всё осложнялось невозможностью предварительных проработок, так как реакции были строго индивидуальны, и спецификой излучения. Нельзя было работать минимальными временными интервалами. Любое воздействие аппарата требовало перерыва в семьдесят два часа. И не важно, воздействие длилось секунду или максимально допустимый час. Если превысить час – смерть. Если не выждать семьдесят
