Цири вцепилась пальцами в ремешки его куртки, когда горячие губы вновь накрыли её собственные, срывая с них тихий вздох. Ощутила сквозь ткань плаща постепенно проникающий под кожу холод, когда Кирилл прижал её к опутанной инеем стене заброшенного дома, вновь зарываясь пальцами в пепельные волосы и накрывая ладонью затылок девушки. Мягкие и осторожные поцелуи, словно вопрошающие о дозволении продолжить, перешли в более требовательные и уверенные, когда Цири прильнула к нему сама, позволяя эмоциям вскружить голову, а ударам сердца гулким эхом отозваться в висках. Пепельноволосая откинула голову назад, разрешая губам юноши скользнуть вдоль шеи. Тихонько застонала, когда мужская ладонь накрыла вздымающуюся от волнения и эмоций грудь сквозь плотную ткань курточки и рваным движением опустилась ниже, накрывая поясницу девушки. Прижимая ближе, заставляя задохнуться от новых поцелуев, дурманящих разум и окутывающих тело пьянящей слабостью. Опутанные разгорающимся желанием, они не сразу уловили ментальный сигнал, затерявшийся на периферии сознания. Сбившееся дыхание сорвалось с губ, когда Кирилл, всё ещё прижимая Цири к себе, настороженно вскинул голову, более отчётливо различая в затуманенных мыслях ментальный призыв Арэйона:
«…близко. Всадники близко!»
Кирилл встрепенулся, уловив в хрустальном переливе встревоженный перезвон. Цири стиснула зубы и не смогла сдержать удивлённое шипение, когда пальцы юноши слишком сильно впились в её бок. Она взглянула в его глаза, подёрнутые теперь уже настороженностью и тревогой.
— Что-то не так? — она непонимающе сдвинула брови к переносице и предприняла попытку накрыть его губы своими, но ощутила лишь горячую ладонь, накрывшую её рот. — Фто ты…
Он зажмурился, вслушиваясь в звенящую вокруг тишину. Уловил странную вибрацию в затхлом воздухе, тисками сдавливающую виски и всё тело. Услышал, как вдали раздалось протяжное ржание Арэйона. И непонимающе вскинул брови.
«Какого чёрта ты там оказался?»
Но ответить ему никто не успел. Ветер взвыл и ударил по стенам заброшенной хаты. Дверь, подняв вокруг себя облако заклубившегося инея вперемешку со снегом, впечаталась в стену, каким-то чудом окончательно не слетев с петель. Цири вскрикнула и вжалась в стену, вцепившись пальцами в руку Кирилла. Магический светлячок метнулся к распахнутой настежь двери, вырывая из сумрака высокую фигуру, облачённую в тяжёлые доспехи. Никому из них не нужно было распинаться на представление друг другу. И, прежде чем Эредин сделал шаг через порог, Кирилл прижал Цири к себе и зажмурился, мгновенно принимая сознанием ментальный сигнал. Но Сила, подавляемая чужой магией, сработала не в полную. Бледно-голубая вспышка мелькнула во мраке хаты, прежде чем командир Всадников метнулся к ним, протянув руку в хватающем жесте.
Портал выплюнул их у края села, заставив упасть ничком в рыхлый снег. Прежде чем Цири успела прийти в себя от быстрой смены событий, Кирилл схватил её за руку, рывком поднимая на ноги.
— Беги! Не оглядывайся! — он толкнул её вперёд. Сумерки, окутавшие долину, не смогли скрыть их от преследователей. — Арэйон!
Они побежали к чернеющей полоске леса, утопая по колено в снегу. Тяжёлый топот погони летел в спину, смешиваясь с криками и завыванием ветра. Над кронами деревьев взметнулось вороньё, огласив округу хриплым карканьем. Две чёрные тени мелькнули впереди, и Цири облегчённо закричала, узнав мчавшихся к ним Кэльпи и Арэйона. Вороные, полукругом промчавшиеся за их спинами, пустились следом, и Кирилл замедлил бег на мгновение. Арэйон повторил. Замедлил дикий галоп. Юноша вцепился руками в конскую гриву и пружинисто оттолкнулся от земли, вскакивая в седло. Оглянулся, бросив быстрый взгляд за спину. Увидел, как Цири, последовав его примеру, вскочила в седло Кэльпи, мгновенно пустив ту в галоп.
— Прыгай, Цири! — крикнул он ей в спину, пригнувшись к конской шее. — Ты должна прыгнуть!
И, прежде чем она исчезла, растаяв в воздухе, он увидел, как у самого края леса материализовался белоснежный единорог, поднявшийся на дыбы. Кирилл, облегчённо выдохнув, зажмурился. Гул в ушах набатом ударил по вискам. Ветер дыхнул в лицо колючими снежинками, и тьма окутала его с головы до ног. Крики погони исчезли. Оглушительная тишина заполнила разум, заставив потерять связь с реальностью. Блеск, тьма и свет… И очередной мир, распахнувший перед ним свои двери. Двери, за которыми он не увидел Цири.
***
Серпантин дороги, огибая берег горного озера, петлял и извивался змеем, растянувшись по отвесной стене скального обрыва. В поверхности озера заиграли блики солнца, ослепительными зайчиками рассыпавшись по деревьям, растущим вдоль берегов. Серпантин обрывался над озером, упираясь в громадный и величественный замок, мрачной стеной возвышающийся над пропастью. Хриплое карканье воронья, кружащего над сторожевыми башнями, подхватил ветер, разнося эхо по горному ущелью.
Бореас Мун, стоявший на посту у ворот, взглянул на своих товарищей, уловив в их глазах то же беспокойство, что разъедало его изнутри. Страх, через который им пришлось пройти на проклятом озере, глубоко засел в каждом из тех, кому посчастливилось выбраться оттуда живыми. Одурманивающее чувство грядущего заставляло сердце сжиматься в панике. Воздух завибрировал едва ощутимой пульсацией, и следопыт чертыхнулся, улавливая давящую на виски магию чародея. Магия, которая опутала весь замок. А в самом сердце его, словно паук, застывший в ожидании добычи, притаился Вильгефорц собственной персоной. Мун видел его лишь однажды. И очень хотел бы забыть чудовищно изуродованное лицо и неестественно дёргающийся из стороны в сторону искусственный глаз, выращенный способом, о котором Мун не хотел бы знать. Когда мимо, ругаясь на чём свет стоит, быстрым шагом прошёл Филин, Бореас Мун невольно скривился, отмечая жуткий уродливый шрам, растянувшийся от правого века до левой скулы императорского коронера.
Сцена на озере вновь замаячила перед глазами. В ушах забытым эхом пронёсся нечеловеческий вой, вырвавшийся тогда из глотки Филина. И кровь, заливавшая его руки и лёд затерянного в глуши озёра. Следопыт до сих пор поражался тому, что мужчина смог выжить. Но Вильгефорц, появившийся на озере после исчезновения пепельноволосой девочки со шрамом, сыграл в спасении коронера не последнюю роль. И Бореас Мун в глубине души жалел, что чародей, разгневанный неудачей, не дал Филину истечь кровью, полагая, что тот ещё может ему пригодиться.
Бореас Мун бросил взгляд на крепостные стены, различив в одном из окон мелькнувший силуэт. Вильгефорц
