— Но…
— Ты его не увидишь в любом случае. И не важно, согласится он добровольно или же нет. Твой отпрыск слишком долго находился вдали от нас. Слишком вольно позволял себе игры с тем, чего касаться не следовало бы. Я и сейчас чувствую, как ткань мироздания трещит по швам, сводя меня с ума. Кирилл опасен не только для себя самого, он — средоточие прошлого и настоящего. Будущего, которое может и не наступить.
— Я не убью собственного сына, даже если он станет самим дьяволом, — прошипел Ник.
— Ни у кого из нас не останется выбора, если силы в нём выйдут из-под контроля. Если магия Хлада овладеет им окончательно…
— Этого не случится. Медальон всегда был при нём.
— Ты не глуп, чтобы понимать, что такая защита не гарантирует стопроцентной эффективности. Даже с медальоном на шее Кирилл показывал невероятные по мощи способности. И это только их зачаточные проявления.
— Откуда тебе знать?
— Я наблюдал и видел многое.
— Ещё бы ты не шпионил. И как тебе не надоест? Веками ты жил отшельником, познал тайны мира и все его «прелести», но не не пресытился всем его содержимым?
— Я всегда нахожу что-то новое, — до слуха мужчины донёсся едва слышный смех сквозь шелест пожухлой листвы, заунывно поющей на ветру. — Миров слишком много, чтобы они наскучили даже через тысячилетие.
— Кирилл перенял тот же «дар», — глухо пробормотал Ник, вперившись взглядом в спину стоящего в тени собеседника. Молчание последнего словно стало немым подтверждением. — И всё это я сотворил с собственным сыном.
— Иначе бы он умер на твоих же руках. Всему и всегда есть своя цена.
— Кончай трындеть про чёртову цену, ты, пережиток прошлого.
— Реликт.
— Что?
— Таких, как я, называют реликтами.
— Таких, как ты, больше нет, если ты позабыл, — Ник нахмурился, уловив напряжение, сковавшее фигуру мужчины напротив. — И ты сам стал виновником гибели собственного рода. Возомнил себя богом, играя с силами, которые не должны были вырваться на волю.
— Ты забываешься…
— К чёрту всё это! — громкое эхо голоса растеклось среди мрачных деревьев лесной глуши. — Теперь мой, мой сын должен исправить твои ошибки! Твои ошибки, которые будут стоить ему жизни, что ты ему так небрежно подарил! В чём был смысл, если в конечном итоге он всё равно должен умереть?! Ты всегда преследовал собственные цели. Сотворил из него оружие, ссылаясь на то, что тем самым спасёшь его жизнь. Экспериментировал на нём, словно он был какой-то лабораторной крысой.
— И у меня бы всё получилось, если бы ты не выкрал его.
— Иди ты к чёрту.
— В том, что он умрет, есть и твоя вина тоже.
— Лучше бы он умер тогда, ничего не ведая, — в голосе мужчины засквозила горечь. Над кронами деревьев пронёсся промозглый, пробирающий до костей ветер. — Чтобы не стал тем, кого ты некогда убил. Тем, кто навсегда часть его самого.
На сей раз мужчина в плаще не проронил ни слова, задумчиво и отстранёно уставившись взглядом в чернеющий над головой лоскут ночного неба. Слова были не нужны. Он и без них знал, что в очередной раз совершил ошибку, которая обошлась его народу слишком дорогой ценой. Снова наступил на собственные грабли, небрежно брошенные и позабытые за сотни лет жизни везде и одновременно нигде. Словно насмешка самой судьбы. Немое торжество Предназначения, застывшее в стылом воздухе мёртвого леса.
========== Глава 22. … пожнёт бурю ==========
Комментарий к Глава 22. … пожнёт бурю
Такс, как и говорилось, продолжение прошлой главы. Могу сказать лишь одно: всё не так однозначно, как может показаться на первый взгляд при чтении событий в замке Стигга. Ну а дальше и почему это всё не однозначно и не так, как видится, спойлерить не буду. Это уже в финальной главе хд да, я вредная.. приятного чтения ))
Яркий свет резанул по зрачкам, когда он открыл глаза, мгновенно соединив веки вместе от боли и неожиданности. Дёрнул руками, ощущая во всём теле странную и одуряющую пустоту. Сощурился, бросая взгляд на кисти рук и замечая на них тугие и сдерживающие повязки, перетянутые по железным подлокотникам стального кресла.
— Очнулся, да? — чародей возник перед ним, словно материализовался из самого воздуха. — Не волнуйся. Ты потерял сознание всего лишь на какие-то десять минут. Эй, вы там, приведите девчонку! — грозно крикнул мужчина, слегка наклонившись к лицу Кирилла. — Мне бы хотелось получить ответы на некоторые вопросы, ты ведь не против на них ответить? Впрочем, я уверен, что уговорами до тебя не достучаться. Поэтому мы сделаем совсем по-другому. Я и без твоей помощи узнаю всё, что мне нужно.
Когда в помещение ввели уже очнувшуюся, орущую и вырывающуюся Цири — Кирилл дёрнулся вперёд, яростно стиснув зубы. В глазах потемнело, когда стальные челюсти держателя стиснули виски, крепко перехватывая голову юноши и лишая его возможности двинуться. Он лишь видел перед собой лицо Цири, перекошенное гримасой страха и отвращения. Запах спирта, формалина и осязаемой магии дурманил, ядом впитываясь под кожу. Проникал в лёгкие. Игла кольнула кожу, когда одним ловким, отточенным явной практикой движением, Вильгефорц ввел её в вену Кирилла, впрыскивая в кровь бесцветный раствор неизвестной дряни.
— Не тронь его! — Цири дёрнулась, заорала вновь, пнув ногой одного из стражников.
— Я убью его на твоих же глазах, если ты сейчас же не прекратишь устраивать никчемную по драматическому накалу сцену, — почти ласково проговорил Вильгефорц, буравя пепельноволосую тяжёлым взглядом. — Вот и умница. Некрасиво и неправильно будет, если его драгоценная память разлетится по стенам вместе с серым веществом его черепной коробки. Ты ведь согласна со мной?
— Отвали от неё, — зашипел Кирилл, ощущая, как очередные иглы впиваются в кожу рук и головы, впрыскивая в кровь свой яд. Дурнота подкатила к горлу, и, не будь желудок пуст, его наверняка бы вывернуло наизнанку. Он увидел, как глаза Цири подозрительного заблестели, увидел, как задрожали её губы, упрямо и злобно стиснутые в тонкую полоску.
— Прости… — шепнула она одними лишь губами.
— Что-то есть в том, что невежественные и пустоголовые людишки называют слащавой любовью, — произнёс Вильгефорц, переводя взгляд с Цири на Кирилла. — Первая влюблённость всегда такая… наивная. Не испорченная пока еще реалиями нашей грязной жизни. Но знаете, что? — лицо чародея исказилось гримасой отвращения. — Никакой любви нет и никогда не было. Влечение и ваши юношеские желания — это лишь примитивные и животные гормоны. Да и обыденная привязанность
