Мы идем еще с полчаса, когда натыкаемся на тупик. Посоветовавшись, решаем вернуться к своим и продолжить путь уже вместе. Мы ускоряем шаг — до этого мы шли очень осторожно — и выходим к остальным. В нескольких шагах от нашего убежища Лесли меня тормозит и указывает на два маленьких проводка у самого пола. Она осторожно их разъединяет.
— А то заорет и привет, — говорит Лесли.
Когда мы проходим, Лесли заново активирует сигнализацию, и мы заходим в комнату. Я объясняю напарникам расклад.
— А что, если между ходами нет переходов? — выражает сомнения Джерри. — Гейл и компания побежали в самый дальний от нас проход. Может там совершенно иная зона.
— Нет, переходы точно есть, — говорит Анхель. — Это место смахивает на военную базу, а в подобных местах по-другому нельзя.
— Откуда ты знаешь? — спрашивает Лесли.
— Потому что я подобное уже видел.
— Где? — я с интересом смотрю на Анхеля. Он хмурится и опускает голову.
— Неважно. Сейчас не об этом речь.
Я закатываю глаза. За столько короткое время я уже раз пятый пожалела, что согласилась на союз с Анхелем. Опять эти загадки, опять эта скрытность. Мало того, что он Деда с собой притащил, так еще и старается проталкивает пацифистские идеи. Лесли поглядывает на меня.
— Так, давай отталкиваться от того, что проходы есть. Но мы прошли развилок четыре и только в одной наткнулись на тупик, непонятно, что там будет с остальными.
— Только давайте не будет разделяться, — умоляет Джерри.
— Нет, мы пойдем все вместе. Куда-нибудь да придем. Как только устанем, займем какую-нибудь комнату или угол и будем ждать до завтра, — говорю я.
Лесли и Джерри уходят собирать свои механизмы. На это у них уходит почти полчаса. После мы двигаемся в путь. Я беру в одну руку кинжал, в другу метательный нож. Жажда гонит меня вперед, так что я даже забываю об подстерегающих нас опасностях. Иду я и так тихо, так что это не страшно. Остальные следуют за мной чуть в отдалении. Я прошу Лесли сообщать мне каждый полчаса время. К моменту, когда она говорит, что на часах четыре дня, мы прошли две развилки и в каждой наткнулись на тупик. Я чувствую себя лабораторной крысой, над которой ставят опыты. Наверное, Эмерсон решил в первый день поразвлечь зрителей такими приемам. Хотя не факт, что остальные также бродят по коридорам. Мы решаем исследовать еще один путь и наконец нам улыбается удача: впереди приоткрытая наружу ржавая дверь. Я крепче сжимаю оружие и осторожно толкаю дверь носком сапога. Перед нами открывается вид на огромный ангар.
Если раньше мы шли по узким коридорам с низкими потолками, то теперь мы оказались на огромной пощади высотой с пятиэтажный дом. Я поднимаю голову наверх и вижу джунгли из металлических балок и цепей непонятно как переплетенных друг с другом. Слева и справа стоят старые механизмы, металлические конструкции и углубления, похожие на «причалы» для планолетов. Анхель прав: это очень походит на военную базу. Но в отличии от лабиринта (так назвала коридоры Лесли, пока мы плутали), у который не видно конца и края здесь все довольно ясно: в метрах четырехстах виднеется еще одна дверь.
— Пять часов, — подает голос Лесли.
— Здесь недалеко есть комната. Давайте заночуем там, а завтра продолжим поиски, — предлагает Анхель.
— Да, а то ноги уже гудят и пить сильно хочется, — вторит Джерри.
— Хорошо, — соглашаюсь я, также чувствуя усталость. Впрочем, это меньшее, что меня волнует. Что действительно напрягает так это воздух, становящийся каждый час все тяжелее. Дышать очень трудно, даже здесь на большой территории. Наверняка задумка распорядителей, но чего они добиваюсь? Хотят, чтобы мы в конце концов задохнулись или это намек на то, что здесь оставаться нельзя и надо идти дальше.
Мы возвращаемся обратно в уже надоевшие нам коридоры и занимает комнату, ничуть не отличающуюся от нашего первого убежища. Лесли и Джерри снова ставят сигнализации в том числе на дверь в ангар. Я как всегда сажусь напротив двери пялюсь в одну точку. Сил разговаривать нет совершенно, впрочем, остальные тоже не горят желанием общаться. Стоит тишина, только Дед продолжает свое занятие. Я чувствую, как слипаются глаза.
— Девять, — тихо произносит Лесли.
— Скоро должен быть гимн, — говорит Джерри. — Только вот где они собираются показывать наши рожи? Неба-то нет, не помню, чтобы до этого Игры проходили в закрытых помещениях.
Едва он заканчивает говорить, как начинает играть гимн и на стенах появляется герб Панема. Я верчу головой в поисках звуковых колонок, но ничего не нахожу. Один за одним появляются павшие трибуты. Так вот для чего были нужны ролики с опущенной головой и руками. Лесли достает из кармана маленькую записную книжку и готовится записывать павших. Под гимн появляются павшие один за другим. Женщина из Дистрикта-10 первой склоняет голову, за ней ее земляк, потом женщина из Восьмого, мужчина из Седьмого — его убила я; женщина из Дистрикта-6, мужчина из Пятого и мужчина из Четвертого. Значит Мэг не стала заключать с ним союз. Всего шесть человек, значит после резни у Рога жертв больше не было. Гимн заканчивает и тут раздается голос Клавдия Темплсмита.
— Добрый вечер зрители и участники Первых Тюремных голодны игр. С вами на связи Клавдий Темплсмит. Спешу сообщить вам, что в Играх произошли некоторые изменения. Как вы знаете, у каждого трибута есть права получить подарок от своего спонсора. В этом году они особо щедры: уже в первый день должно было уйти порядка десяти посылок. Распорядители Игр посчитали это не совсем честным. Поэтому было решено сделать следующее: каждый день распорядители будут оценивать то, как трибуты убивают друга. Тот трибут, чей способ будет признан самым зрелищным получит приз от своего спонсора. Только один раз в день. Итак, лучшим трибутом перового дня становится… Лестер Вильямс.
После этого Клавдий заканчивает краткий обзор и экраны отключаются. В комнате повисает тишина. Мало того, что Лестеру достался приз в самом начале, так еще и бонус в
