Трясясь от холода, Эми никак не могла постигнуть, за что ее так мучают. Что и кому она сделала? Все, чего она хотела, это помочь окружающим, сделать мир чуточку лучше. Разве было у нее что-то хорошее, начиная с ее рождения, кроме тайных мечтаний о ведьмаке? Теплые нежные руки матери, добрейшей души человека... Она всегда страдала молча, кротко, и так же кротко и молча ушла из жизни в самом расцвете сил. Она не могла примириться со своей унылой жестокой жизнью. Стоило ли ей так страдать? За что? Стоило ли Эм так долго и упорно бороться с неизбежным? Геральт... Геральт погиб в одиночестве, в грязи, темноте. Эм должна была быть там, рядом с ним, прикрывать его спину и вместе с ним уйти. Таково было уже ее предназначение. Но кому до этого было дело?
За своими размышлениями Эми не заметила приблизившегося всадника. Спрыгнув с красивой буланой кобылы, звеня кольчугой, мужчина сбросил с головы капюшон и произнес:
- Эм, не дури. Поднимайся.
- Опять ты, – сокрушилась девушка, протирая глаза, залитые дождем. Она не знала, кто на самом деле находится там, по ту сторону желтых кошачьих глаз, но не могла не признать, что его спокойствие заразительно. Горько усмехнувшись, она добавила: – Что, никаких больше балов, а?
- Упрямишься, как обычно, – констатировал Геральт, поднимая ее за исхудавшие острые плечи. – Если это иллюзия, то самая поганая из возможных, не находишь?
- Пожалуй, – согласилась Эми, безвольно следуя его указаниям, и приземлилась с его подачи на невесть откуда взявшегося украденного коня. – И что теперь?
- Назад, я так понимаю, мы не вернемся? – Эм отрицательно покачала головой, разглядывая узкую светлую полоску неба вдалеке, на горизонте. Наверное, там не было дождя. – Я так и думал, – ведьмак прижал ноги к бокам Плотвы и потянул за собой коня Эм. – Тогда нужно найти крышу над головой. Если только ты уселась в грязь не для омоложения зада. Вдруг для эффекта процедура должна занять всю ночь? – Эм не отреагировала, и ведьмак сделал еще одну попытку: – Ты знаешь, что твоего коня зовут Крышей?
- Помолчи, – взмолилась Эми, закрыв глаза. Его глубокий низкий голос выворачивал ее наизнанку.
Они нашли прибежище глубокой ночью, у нелюдимого угрюмого старика, по случайности не спавшего в поздний час. Эм и сама помнила, как тяжело было найти ночлег, в особенности, когда лицо ее было обезображено шрамами. В то время куда спокойнее и безопаснее было спать под деревом, среди разнообразных звуков леса.
- Я впустил вас только потому, что однажды мне помог ведьмак, – грубо обозначил старик, с трудом передавая звуки беззубым ртом, пока провожал их на чердак. – В селение не лезьте. И с утра чтоб вас не было.
Он выдал Геральту прохудившийся засаленный соломенный матрас, слишком узкий для двоих, и не оставил даже свечки.
Промокшие насквозь, уставшие и полные тяжких дум, Эм и Геральт не нашли особой разницы между улицей и чердаком – так там было холодно, темно и сыро. Но, по крайней мере, не заливало сверху водой.
Ведьмак и не думал упрекать Эми в потере сытного ужина, завтрака и обеда, а также горячей душистой ванны, теплой удобной кровати и вещей, без которых девушка безбожно мерзла. Он расправил мартас, усадил на него Эм, с которой предварительно снял плащ, требующий тщательной выжимки, и дал ей относительно сухое белье из того, что было с собой.
- Расседлаю, – пояснил он, спускаясь вниз по скрипучей ненадежной лестнице.
Эми осталась одна в сыром холодном помещении, заполненном вековой пылью. Она так измучилась, что не могла даже пошевелиться, слушая сквозь полуобморочное состояние стук капель по кровле покосившегося дома, поэтому, возвратившись, Геральт обнаружил ее на том же месте.
- Ты продрогла, – мягко произнес ведьмак, стаскивая с нее поношенную куртку, под которой блестел тонкий слой странной продырявленной кольчуги из другого мира.
- Зачем ты это делаешь? – спросила Эми с невыразимой болью в голосе.
- Хочу, чтобы ты согрелась, – Геральт стащил с забытой ветоши грязные тряпки и тщательно укрыл девушку, после чего сел напротив, явно намереваясь в таком положении спать.
Время текло медленно. Монотонная дробь дождя успокаивала, тьма скрывала от глаз окружающий мир.
- А помнишь, как мы спали в том, первом лесу? – спросила Эми невнятно, прикрыв глаза и рассматривая черный силуэт Геральта. Ведьмак чуть двинулся, и сквозь стук дождя послышался скрип кожи – его одежды. – Там еще была та, когтистая...
- Помню.
- Как ты ругался на Яблочко... Как давно это было... Это ведь было?..
- Было.
- А потом в Вызиме... – Эми закрыла веки. Тогда ее чувство еще не было омрачено суровой правдой жизни. Тогда и она была совсем другим человеком. – Ты даже пахнешь, как он, – призналась она шепотом. – Полежи со мной рядом... Сейчас я тоже хочу помнить...
Геральт разделся, лег Эм за спину и прижал к себе, согревая своим теплом. Он скучал по прежней Эм, ему не доставало ее жизнерадостности и сумасбродства, и он, вспоминая их яркие моменты, слушая ее тяжелое дыхание, не мог перестать надеяться, что скоро все наладится.
“Проснись”, – услышала Эми сквозь тяжелый липкий сон, наполненный тревогой и неясными образами. Это был голос Геральта, родной, чувственный и тихий. Девушка слабо улыбнулась.
- Проснись. Пора ехать.
Это был не сон. Эми разлепила веки, сфокусировала взгляд, увидела усталое лицо любимого человека совсем близко и зажмурилась.
- Хватит, – взмолилась она осипшим от голода и изнурения голосом. Ей представилась темная лаборатория, заполненная колбами и реактивами – такая, в которой она билась с огненным големом, и ее тело, распластанное на столе. – Хватит...
- Надо ехать. Старик расщедрился на молоко и хлеб, для начала пойдет. – Эм застонала. – Тебе помочь?
- Да, – засипела она скривившись. – Дай сдохнуть в конце-то концов, сделай милость.
- Это не ко мне, – раздраженно отрезал ведьмак, отдирая Эм от матраса.
Представление о ведьмачьей жизни сложилось у Эм давно и окончательно. Сначала была дорога, длинная, однообразная, на которой ведьмака пытался ограбить и убить простой люд. Потом было место назначения, то есть загаженное место, в котором обитала какая-нибудь невиданная тварь, и любой в своем уме держался от этого места как можно дальше. Любой, только не ведьмак. Там его снова пытались убить и сожрать, может,
