Прежняя жизнь Эм отличалась от ее представления лишь одним: ею, помимо прочего, пытались воспользоваться для удовольствия. Каждая таверна, встреченная на пути, конец которого был очевиден, становилась возможностью отдохнуть, вспомнить, что она не одна в этом мире, что есть причина для ее бродяжничества. Перина или матрас вместо холодной земли; горячая похлебка вместо едва прожаренной дичи, насекомых и кореньев; человеческая речь вместо тревожных звуков леса. В таверне можно было засыпать с уверенностью, что проснешься в безопасности; можно было принять ванну, прогреть кости и освежиться. Но самым ценным в пути был спутник, которому можно было довериться.
Будь все это правда, будь она не одна... Нет, нельзя было истязать себя мыслями, слишком дорогого ей стоила обычная езда на лошади. Силы быстро ее покидали. И все же именно призрак ведьмака стал самым страшным наказанием. Не озлобленные люди вокруг с гнилыми зубами, язвами и коростой на руках и лице, затравленными взглядами, не жуткая вонь и еда, которую он употреблял, не отсутствие минимальных удобств и даже не естественная нужда, от которой Эми отвыкла и которую она презирала всем сердцем. Геральт был ее гибелью, так или иначе, а она была обузой, наказанием за несуществующие грехи. Руки, покрытые кровью, вина, которую невозможно искупить... Эми украдкой посмотрела на профиль едущего рядом всадника, задумчиво глядящего вдаль. В очередной раз встал вопрос: он был воспоминанием или чужим сознанием? Кто на самом деле скрывался за желтыми глазами, обрамленными морщинами? Слабым утешением являлось предположение, что и его смерть ей тоже привиделась. Возможно, что он сейчас доволен и здоров, где-нибудь в другой жизни, ест, спит, думает, дышит, сражается, спасает, греет постель любимой женщине и не знает о том, как сильно ей нужен. Наверное, было бы лучше для всех, если Эм не было...
Девушка сама не знала, зачем продолжает ехать в неизвестность, сквозь унылый серый пейзаж. Она поминутно представляла себе их разговор: вот она скажет “достаточно”, а Лжегеральт ответит ей, что не понимает, о чем речь, а она признается, что устала от вранья и хочет узнать, где она на самом деле, а он отзовется, что никто ей не врет и вот она, здесь и сейчас, и тогда она заметит, что мертвые люди не могут ездить верхом, а он сообщит, что не знал, что он, оказывается, умер, да и она на мертвую пока не до конца походит, и так будет продолжаться до бесконечности, по кругу, пока ее тайный враг не устанет от своей изощренной экзекуции и не оставит ее в покое. Но когда, когда же он оставит ее в покое? Где она на самом деле находится? Пусть это будет Белый лес, пусть будет Волшебный город... В котором она вновь сможет погладить дочь по шелковистым волосам, а Йорвет... Эми до боли сжала кулаки. Она не могла вынести еще и это имя. Она никогда не смогла бы заслужить его искреннее расположение. У нее никогда не было любящей семьи – даже бабуля не защитила ее от разрушительного брака со страшным человеком. Геральт принадлежал другой женщине, Ги и Гелвин погибли, у Фэада был свой путь. Гномы боялись ее, чародейки ненавидели, эльфы презирали, люди шарахались. Она оскорбила Керра, бросила Дидо и потеряла Саэроса... У нее не было возможности даже умереть так, как ей хотелось. Она могла погибнуть в битве с друзьями, за правое дело, или тихо угаснуть в Волшебном городе – такой конец хотя бы отчасти оправдывал ее существование.
- Не могу больше, – тихо призналась Эми вслух, буквально вываливаясь из седла. Ей очень хотелось плакать, глаза горели от непролитых слез.
- Почти приехали, – отозвался ее мучитель.
***
В трактире было так душно, шумно и мерзко, что у Эми глаза вываливались из орбит. После Белого леса и земли Дидо ее чуткий нос не воспринимал чужой пот и жир, гнилое мясо, дым, грязь, экскременты. Она привыкла к чистоте и тишине, в которых провела много месяцев.
За спиной у девушки резко и громко загоготали. Вздрогнув, она обернулась, снова оглядела широкое людное помещение. Наверное, поселение рядом было большим.
- А это еще что?.. – спросила она сама у себя шепотом, вглядываясь в череду столов.
- Пусть этот капюшон содрет, – потребовал трактирщик, швыряя миски на грязный стол и возвращая Эм к действительности.
- Нам не нужны неприятности, – Геральт поставил миску перед Эм, которую она тотчас же отодвинула подальше.
- А нам помощь нужона. Капюшон долой!.. – Трактирщик запнулся, стушевался, когда Эм скинула капюшон назло тактично сопротивлявшемуся ведьмаку. – Это што ж?.. Это заразно што ль?.. А глазюки...
- Ешь, – потребовал Геральт, отрывая ломоть хлеба. – Тебе тяжело держаться в седле. Будешь продолжать в том же духе – скоро сляжешь.
Девушка отвернулась к окну.
- Это как?.. – снова вмешался трактирщик, на которого не обращали внимания, переминаясь с ноги на ногу. – Мальчишка-то совсем еще недоросль, цыпленок...
- Принеси-ка чего покрепче, – Геральт с усталым видом положил монеты на стол. – В горле пересохло.
- Не утруждайся, – предупредила Эм соседа, предчувствуя очередное “ешь”. Даже если бы Лжегеральт был настоящим и все вокруг было настоящим, он не смог бы заставить ее класть в рот и глотать вонючую гадость, именуемую едой, а потом мириться с естественными последствиями. Одна мысль об этом оскверняла. Девушка медленно выдохнула и заставила себя не думать, отвлечься от вони, гогота и неизбежности. В конце концов, ничто не имело значения и смысла ни в чем не было. Там – пустая дорога, здесь – пустой, но переполненный призраками людей дом. Эми отвернулась от окна, намереваясь положить слишком тяжелую голову на липкий стол, и с удивлением обнаружила коренастого мужчину средних лет, сидящего напротив.
- Я не могу сейчас, – повторил Геральт. – Как будет возможность, я вернусь и посмотрю, что можно сделать.
- А я говорю, что нету у нас времени ждать, – настаивал мужчина и повысил голос из-за шума. – Мы уж послали одного из наших найти кого, а тут вон сами пожаловали. Ладно б мы, дак деток жалко...
- Детей у вас воруют? – переспросила Эми с ухмылкой. Мужик сдвинул брови и сделал
