На том поле боя, затянутом черным дымом и едко пропахшем порохом, Николай звал санитаров, целителей-гришей, любого, кто мог бы помочь. Никто не пришел. На том поле он был не принцем, а одним из тысячи несчастных, взывающих о помощи посреди кровавой бойни.
Доминик взял с Николая обещание позаботиться о его семье и рассказать матери, что ее сын погиб с честью, а потом спросил:
– Ты знаешь историю Андрея Жирова?
– Революционера?
Во времена, когда правил дед Николая, Жиров считался радикалом.
На губах Доминика, темных от запекшейся крови, промелькнула тень улыбки.
– Когда его вешали за государственную измену, веревка оборвалась, и он упал в яму, которую выкопали для него солдаты.
Николай тоже попытался изобразить улыбку.
– Об этом я не слышал.
Доминик кивнул.
– «Ну и страна! – воскликнул Жиров. – В ней даже повесить как следует не могут!»
Николай недоверчиво покачал головой.
– Это правда?
– Не знаю. – В груди Доминика что-то хрипело и булькало, дышал он с трудом. – Знаю только, что его все равно потом застрелили.
Солдаты не хнычут. Принцы не плачут. Николай помнил об этом, но слезы катились из глаз сами собой.
– Доминик Храбрый, продержись еще немного.
– В конце концов эта страна уделает тебя, брат. Имей это в виду.
– Только не нас с тобой, – возразил Николай, но Доминик уже был мертв.
– Я что-нибудь придумаю, – поклялся молодой принц так же, как тогда, много лет назад, на уроке Миткина. – Я найду способ.
С тех пор он видел тысячу смертей. Бессчетные битвы преследовали его в ночных кошмарах, но, бодрствуя, он ни на секунду не забывал о своем обещании, данном Доминику. Только как объяснить все это Зое, которая терпеливо сидела в изножье кровати и по-прежнему не решалась к нему приблизиться?
Николай посмотрел на ячеистый потолок и медленно выдохнул.
– Думаю, я могу все исправить, – наконец произнес он. – Я давно знаю, что Равка сломана, видел, как она, в свою очередь, ломает людей. Войны не прекращаются. Трудностям нет конца. Но мне почему-то верится, что я сумею превзойти всех королей прошлого и выправить положение в этой стране. – Он покачал головой и рассмеялся. – Верх самонадеянности.
– Меньшего я от тебя и не ждала, – ответила Зоя, но в ее голосе не было злой иронии. – Зачем ты отослал Нину?
– Что?
Вопрос застал его врасплох. И вопрос, и взволнованная торопливость, с которой Зоя произнесла эти слова, словно сделала это через силу. Она не смотрела на него, отворачивалась.
– Мы чуть не потеряли ее. Едва сумели вернуть. А ты снова подвергаешь опасности.
– Нина – солдат, – сказал Николай, – и солдатом ее сделала ты, Зоя. Сидеть во дворце без дела и думать только о своем горе – тоже плохо.
– Но здесь она была в безопасности.
– Которая ее убивала. – Николай устремил на Зою серьезный взгляд. – Ты простишь мне мое решение насчет Нины?
– Не знаю.
– Я не прошу тебя простить меня за то, что произошло на колокольне…
– Ты заговорил, – медленно произнесла Зоя. – В ту ночь в Балакирёве. Ты назвал меня по имени.
– Но… – Николай выпрямил спину. Насколько ему известно, монстр прежде не владел речью, ни во время войны, когда в первый раз оказался в его теле, ни теперь, после возвращения. После того как Дарклинг вселил в него эту сущность, Николай, даже напрягая всю свою волю, не мог читать или разговаривать, и это было одной из самых мучительных особенностей трансформации. – Может, это добрый знак. Может быть, мое сознание пытается пробиться на поверхность. Сегодня…
Зоя покачала головой.
– Речь не была похожа на твою.
– Ну, в этом облике…
– Ты разговаривал, как он.
Николай немного помолчал.
– Я бы сказал, что причиной тому мог быть страх или игра воображения… – Он поймал гневный взгляд Зои. – Но не хочу схлопотать оплеуху.
– Понимаю, звучит нелепо. Да, это мог быть страх или возбуждение от схватки, но я действительно была уверена, что ты хочешь меня убить. Тобой двигал не просто голод, а что-то вроде умысла. – Зоя стиснула кулаки, прижала их к бедрам. – Тебе нравилось меня пугать.
Николай хотел сказать, что ни в коем случае не причинил бы ей вреда, что сумел бы остановить внутреннего монстра, однако предпочел не унижать ни себя, ни Зою этой ложью.
– Возможно ли такое? – вместо этого вслух задался вопросом он. – Могло ли сознание Дарклинга каким-то образом выжить вместе с его силой?
– Надеюсь, нет. – Зоя разжала кулаки. – Надеюсь, в песках Каньона нас ждет терновый лес, а все разговоры о магических ритуалах и боевых монахах не окажутся пустыми сказками. Но если лекарства нет и сущность в твоем теле – не просто проклятье, насланное Дарклингом, если он пытается использовать тебя, чтобы снова проникнуть в этот мир…
В свете лампы сапфировые глаза Зои грозно сверкали. Николай почувствовал всю глубину терзавшей ее утраты, всю боль, которую она так тщательно скрывала.
– Тогда, Николай, прежде, чем это случится, я пущу тебе в голову пулю.
Правители Равки любили власть больше, чем свой народ. Такая вот болезнь. Зная об этом, Николай поклялся не поддаваться недугу, быть другим королем. И все же сомневался, сможет ли в назначенный час отойти в сторону, отказаться от трона, за который сражался так долго и так яростно. Но если он позволит монстру подавить в нем человека, это будет означать поражение. Значит, нужно отбросить свои сомнения и свои желания. Он постарается быть сильным. А женщина, что сидит напротив, позаботится о том, чтобы король Равки защитил Равку. Даже от самого себя.
Николай взял Зою за руку и поцеловал тыльную сторону ее ладони.
– Моя безжалостная Зоя, в этом случае я сам заряжу пистолет.
13
Нина
Нина и Ханна дремали по очереди, прижимаясь друг к другу плечами и притворяясь перед «охранниками» крепко спящими. Чтобы усталость не свалила обеих сразу, девушки обменивались вопросами: любимый десерт? любимая книга? любимое занятие? Нина узнала, что Ханна обожает булочки с заварным ванильным кремом, имеет тайное пристрастие к популярным в Кеттердаме романам-«страшилкам» – чем больше крови, тем лучше, – хотя переводы достать трудно, и что она любит… шить.
– Шить? – недоверчивым шепотом переспросила Нина, вспомнив, как вчера вечером Ханна выехала на опушку с винтовкой в руке. – Я думала, ты любишь охоту, разные хулиганские проделки и… – она сморщила нос, – природу.
– Это полезный навык, – попыталась оправдаться Ханна. – Кто штопал носки твоему мужу?
– Я, конечно, – соврала Нина. Хотя солдатам полагалось уметь обращаться с иголкой и ниткой, она этому так и не научилась и всегда ходила в дырявых носках. – Но мне это не нравилось. Мать-хранительница наверняка одобрила бы твою любовь к шитью.
Ханна
