Целитель. Спасти СССР!

таких персоналок можно будет и общаться друг с другом, пересылая электронные письма, не дожидаясь ответа неделями, а получая его через пять минут!

Тут молодые зашумели уже в полный голос. Я поглядел на Данилина – инструктор обкома показывал мне сразу два больших пальца.

Среда, 13 ноября 1974 года, день,Тель-Авив, Керем-Ха-Тейманим

Хофи подъехал к дому Рехавама Алона не в самом хорошем расположении духа. После вызова на ковер к премьер-министру, где его вежливо изваляли в дерьме, в генеральской душе уживались раздор и уныние.

– Подожди здесь пять минут, – проворчал он, обращаясь к водителю. – Если за это время меня не выгонят, езжай.

– Слушаюсь, – дисциплинированно ответил офицер, участливо посматривая на начальника. Досталось тому крупно, хотя и поделом. А ты не подставляйся!

Директор Моссада перешел улицу и сдержал дыхание. Откроют ему калитку или нет? Пихнув ладонью теплую бронзу, Хофи облегченно вздохнул. Пустили!

Пройдя во внутренний дворик, генерал даже поежился от дежавю. Все так же журчал фонтанчик, а Яэль по-прежнему обстригала куст. Правда, цветами он усыпан не был, да и фонтанчик вроде бы ни к чему – ноябрь, зябко. Плюс восемнадцать на градуснике.

Хофи поежился, втягивая плечи под теплой курткой.

– Шалом, господин генерал! – прозвенел голосок Яэли.

С грустинкой был голосок.

– Шалом, барышня, – ворчливо поприветствовал девушку Ицхак. – Досталось тебе?

Яэль тяжко вздохнула:

– Дедушка не ругался, но он так на меня посмотрел…

– Не переживай, это все я виноват.

– Хватит каяться, – послышался голос Алона, пропитанный ехидцей, – проходи в дом.

Взбодрившись, Хофи подмигнул Яэли и зашагал за хозяином. А Рехавам неплохо выглядит, подумал Ицхак. И впрямь помогло ему общение с Михой. Морщины на лице не разгладились, конечно, и седина не перекрасилась в черный, но Алон снова ступает уверенно, держится прямо – снова чувствуется былая выправка.

Рехавам провел гостя в малую приемную, просторную комнату, заставленную плетеной мебелью из ротанга. Старинный французский гобелен украшал стену, а на подоконнике стояла парочка ушебти – ритуальных сосудов, которые клали в усыпальницы знатных египтян неведомо когда.

– Как же это многоуважаемый раввин уживается с предметами языческого культа? – съязвил Хофи.

– Неплохо уживается, – улыбнулся Алон, усаживаясь в плетеное кресло. – Ушебти – это как символ победы единобожия над идолопоклонством. Мы-то живы, а фараоны – где они? Нет их. Что стоишь? Располагайся.

Ицхак с кряхтеньем примостился в кресло напротив.

– Выпьешь?

Хофи мотнул головой.

– Ты не появляешься в управлении, – проговорил он с легким усилием, – и я решил встретиться на твоей территории.

– Так я не уволен? – приподнял бровь Алон.

– Моссад не разбрасывается ценными специалистами, – пробурчал генерал и почувствовал прилив раздражения. – Да, я сильно сглупил, послав за тобой опергруппу! Но меня оправдывает радение за интересы Израиля! В отличие от тебя, презревшего и службу, и долг! – Решив, что наговорил лишнего, Хофи поугрюмел и выдавил: – Прости, это я зря.

– Да нет, почему же, – спокойно сказал Рехавам. – Я действительно отодвинул в сторону службу, но вот насчет долга… Думаю, что мы немного по-разному воспринимаем это понятие. В данном случае я считал себя правым. Понять сущность того, кто к нам явился в образе Михи, уяснить, хотя бы для себя, чего он хочет и что нам от него ждать, – вот в чем заключался мой долг. Встретившись с Михой, я лишь сильнее уверился в той истине, которая мне открылась. Я не верю в приход Мессии, пойми, Изя, я просто знаю, что Миха – это Он.

Хофи не стал спорить. Генерал и сам не понимал теперь, как быть. Неуверенность, совершенно не свойственная ему ранее, все чаще и чаще посещала директора Моссада.

– Как тебе застенки КГБ? – перевел он разговор на другую тему.

– Вполне комфортные, – улыбнулся Алон. – Дверь, конечно, стальная, и на окне решетка, но пол выложен паркетом, мебель нормальная, и даже телевизор с холодильником стоят. Допрашивали меня долго, а я ничего и не скрывал. Почти ничего. Вербовать меня даже не пытались, да и предъявить мне было нечего – немецкий турист случайно забрел на старую мельницу, а там как раз схлестнулись две спецслужбы. Просто не повезло человеку. В Москве меня продержали ровно десять дней, после чего отвезли в Шереметьево и посадили в самолет.

– А вот Хареля они не выпустили…

– Рафи попался с оружием в руках. Не знаю, грозит ли ему Сибирь, но… В принципе, если мы выловим советского агента у нас, то сможем его обменять на Хареля.

– Я уже думал над этим, – проговорил генерал. – Пока что нет под рукой этого самого шпиона. Алон, ты мне вот что объясни. Стоит ли нам опасаться этого Михи? Враждебен ли он нам?

Рехавам ответил не сразу. Взяв подбородок в горсть, он долго смотрел за окно, где грустная Яэль занималась садоводством.

– Миха – новая величина, Изя, – негромко проговорил Алон. – И мы должны будем учитывать ее во всех наших будущих уравнениях, если можно так выразиться. Но Он вовсе не настроен против Израиля, понимаешь? Ручаться могу, что Миха просто желает блага своей стране, вот и все. И если мы не станем слишком пакостить СССР, то никогда не ощутим на своей шкуре враждебности Его.

– Будем считать, что ты меня успокоил, – проворчал Хофи и подумал, что надо будет усилить группу в Первомайске. Неизвестное пугает, верно, вот поэтому-то и нужно окружить Миху, держать этого мессию задрипанного под наблюдением, просто знать, где он и что делает, чтобы в любой момент можно было отдать приказ – и умелые, хорошо обученные парнишки помножат «новую величину» на нуль. Поерзав, он сказал вслух: – Кто-то предлагал выпить. Наливай!

Глава 11

Четверг, 21 ноября 1974 года, вечер.Первомайск, улица Дзержинского

В прихожке зазвонил телефон, и я прислушался: подойдет ли кто?

– Я возьму! – крикнула Настя. – Алё? Ага! Миша, это тебя!

Вздохнув, я покинул свое убежище.

– Кто?

– Света! Не моя, твоя.

– Она такая же моя, как… – проворчал я, забирая трубку. – Алло! Свет, ты?

– Я без костылей дошла! – похвастались на том конце провода.

– А если б шлепнулась? – заворчал я.

– Ну и ладно, ну и ладно! – пропела Светланка, будто подражая Маше. – Подумаешь! Встала бы. Я теперь могу… Миш, я так в школу хочу!

Я не выдержал и рассмеялся.

– Видишь, что надо пережить, чтобы желание учиться возникло!

– Да уж! А давай завтра, а? Я с тобой на автобусе доеду. Давай?

– Не спеши, Светочка, – покачал я головой, будто девушка могла меня видеть. – Мама твоя обо всем договорилась с директором?

– Да, да! – нетерпеливо откликнулась Шевелёва. – Контрольные я все посдавала, оценки за первую четверть мне выставили. Только…

– Только что?

Света вздохнула.

– Надо медкомиссию пройти…

– Во-от! Да я бы тебя хоть сейчас отвез, но без разрешения врачей… Сама понимаешь! Директор молодец, даже не ожидал от него – все гороно на уши поставил. Орал, говорят… «Ребенок хочет учиться! – кричал. – Так пусть учится! Он больше пережил, чем мы все, вместе взятые!»

– Да чего я там переживала… – смутилась девушка. – Ничего же не