— Может, какой-нибудь доморощенный хакер придумал новый вирус? Который вы пока не умеете распознавать? — спросил Трофим.
Элис совершенно по-человечески пожала плечами:
— Теоретически да. Но практически… У программиста должен быть отличный уровень знаний и высокий социальный рейтинг. С низким у него просто не было бы возможности незаметно разработать такую программу. Потому что у него тоже свой управитель. Понимаете? А точек входа в Сеть и тем более в Виртоград там, где нет нас, попросту не существует. Это базовое условие существования человеческого общества. Зачем представителю благонадёжной социальной группы такое придумывать? К тому же я не нахожу в нашей общей базе упоминания о подобных инцидентах.
— Понятно. А сам управитель не мог такое сотворить с хозяином квартиры? И удалить информацию? — Влад допил кофе и поставил чашку на журнальный столик. С потолка спустился манипулятор, бережно взял посуду и потащил её на кухню.
— Мы не способны причинять вред людям.
— Это живым, — заспорил Горохов. — Тела ведь утилизируете.
Элис покачала головой:
— Если человек не подаёт признаков жизни более двадцати четырёх часов, а в воздухе растёт концентрация специфической газовой смеси, мы вызываем полицию и медиков и временно передаём им функции хозяев. После констатации смерти по указанию уполномоченного представителя власти мы приступаем к утилизации: вызываем ближайшего дворового уборщика, который уничтожает тело. Сами ничего подобного не делаем. Затем переходим в автономный режим охраны помещения, пока не появится новый жилец.
— Понятно, — кивнул Владислав.
— Понятно, что ничего не понятно! — воскликнул Трофим, — У нас нет никаких зацепок, что нам дальше-то делать?
— Зацепка есть. Участковый нашёл свидетеля. Мальчишка из соседней квартиры что-то то ли видел, то ли слышал. Сейчас будем выяснять. Ты, кстати, на каком участке был следящим?
— Ни на каком, — буркнул Трофим, — папа решил, что это необязательно.
Кондратенко хмыкнул, но промолчал. Он не понимал, зачем перескакивать через эту ступень — она давала хорошую базу, любой следователь обязательно в начале карьеры работал участковым.
Весь город делился на сектора. К каждому был закреплён участковый, по сути, следящий бюрократ. Он получал сведения со всех управителей, контролировал записи о входах и выходах в виртуал, базу социального рейтинга и личные дела каждого жителя. В общем, знал, чем дышит население. Собранную статистику он отправлял в Управление и Муниципалитет. Нудная, но необходимая служба.
— Ладно, пообщаемся с мальчиком. Элис, сядь подальше от угла обзора, а то засмущаем свидетеля.
Глава 8
Визуализатор показывал бледную, какую-то болезненную, явно экономящую на себе женщину:
— Игорёк сейчас в школе. Мы же договорились, что вы позвоните в десять. Сейчас без пяти. Я не хочу прерывать урок и уж тем более, насильно отключать сына от Сети. Врачи говорят, это вредно для психики.
— Ничего страшного, мы подождём. Может, присядете?
Женщина последовала совету Кондратенко, стало видно простое кресло и небольшая часть бежевой стены.
— И ещё я хотела вас попросить слишком долго не беседовать — перемена всего двадцать пять минут, а занятия сейчас очень дороги. Если он не подключится к классу химии вовремя, с семейного счёта баллы всё равно спишут.
— Конечно, я понимаю. Не волнуйтесь, мы Игоря надолго не задержим.
Трофим с интересом, даже с каким-то восхищением наблюдал за следователем — у того цепкий и проникающий прямо в душу взгляд сменился на сочувствующий и мягкий. А тембр голоса стал бархатистым и убаюкивающим. Даже самому Горохову захотелось довериться Кондратенко и рассказать все-все тайны. На женщин такой тон должен был действовать завораживающе.
— Пока мы ждём мальчика, может, вы сами что-нибудь расскажете, уважаемая Ольга Кирилловна?
— Даже и не знаю, чем вам помочь, — улыбнулась мать свидетеля, — я мертвеца, в смысле, Петухова, совсем не знала. И видела всего один раз, когда он приходил к нам ругаться из-за того, что Игорь громко кричал, когда капризничал. Это было несколько лет назад. А позже мы даже ремонт делали, шум стоял неделю, но ему это почему-то не мешало.
— И неудивительно. Он раньше работал в реале, в Виртоград почти не заглядывал, — влез в разговор Трофим, — а потом стал проводить в нём почти всё своё время. Поэтому, наверное, даже не догадывался, что за стенкой шумят.
Владислав закашлялся и бросил на практиканта испепеляющий взгляд. Парень понял, что сделал что-то не то и решил больше ничего не говорить.
Женщина ничего странного не заметила:
— Да? Может быть, вы и правы.
— А сын что-нибудь вам говорил? — Кондратенко активировал минивизор и приготовился записывать.
— Да так, ничего особенного. Я, если честно, не особо спрашивала, меня другое интересовало — думала, как наказать, чтобы он понял, но при этом не получил психологическую травму. Понимаете, в тот день я была на работе в Виртограде, муж мой в командировке в Чангши уже второй месяц, поэтому Игорёк решил прогулять школу, думая, что никто об этом не узнает. Ой, мне так не хочется об этом рассказывать!
— Не волнуйтесь, Ольга Кирилловна, детьми были все. А мы с Трофимом Леонидовичем ещё и мальчиками. Ничего страшного, думаю, мы не услышим.
— Ну… я о ситуации понятия не имела, пока участковый не пришёл. Оказалось, Игорь, вместо того чтобы учиться, гулял по Виртограду. Слава богу, сильно потратиться не успел. Попытался пройти в бордель, вы представляете? Откуда он о таких местах знает?!
— Какой ужас! — совершенно искренне ахнул следователь.
Приободрившаяся женщина продолжила:
— Естественно, рейтинговая система определила его возраст и забанила на сутки. Только в школу допуск и остался. И глупыш вместо того, чтобы подумать о своём поведении и вернуться к учёбе, решил, что пока мама в виртуале, можно прекрасно провести время дома. Набрал в пакетики воды и стал бросать их с балкона — пытался облить дворника.
— Надеюсь, у него не вышло. Он ведь мог штраф получить, — сочувствующе сказал Кондратенко.
Женщина всхлипнула:
— Да, мог. Но не попал ни разу, и всё обошлось.
— Мам?
Визуализатор растянулся, подстраиваясь под изменившиеся обстоятельства разговора, и полицейские увидели старенькое виртокресло. Трофим очень удивился — из-за поведения Ольги у него сложилось впечатление, что свидетелю максимум лет двенадцать, но школьник оказался толстым высоким юношей, который был хорошо знаком с бритвой.
— Сынок! — мать вскочила, подошла к сыну, помогла отсоединить штекер и встать. — Эти мужчины хотят поговорить с тобой о соседе, ну, том, который отсюда переехал.
— Игорь, малыш, не уделишь нам немного времени?
«Малыш» прекрасно понял, что полицейский не всерьёз так его назвал, и немного расслабился. Попытка сыронизировать над материнской гиперопекой словно бы поставила юношу на одну ступень с мужчинами.
Ольга не заметила в словах Кондратенко ничего странного:
— Я могу присутствовать при разговоре? Как законный представитель.
— Простите, но мне кажется, Игорю уже есть шестнадцать.
— И что? — воинственно спросила
