— Сама шлюха.
— Ладно, не обижайся, я любя. Вообще он, кажется, милый. Храбрый, вежливый. Только оболочка у него какая-то очень знакомая.
— Это стандартная, базовая модель. Колдун называется. В симуляторах у неписей часто такая же внешность встречается. Только шмотка варьируется.
— Точно. Ладно, удачно погулять. Но не теряй голову.
Глава 13
Кондратенко после небольших размышлений от полёта в аэрозаке отказался, потому что там не был предусмотрен комфорт. Кабина пилота отсутствовала за ненадобностью, бо́льшую часть грузового отсека занимали дроны и роботы, а для перевозки заключённых в центральной части имелась «камера» — ограниченное силовым полем пространство с неудобными жёсткими сиденьями. Пока арестантов не наблюдалось, поле было отключено, но следователь не особо жаждал натирать зад о холодный металл.
— Полетим следом, на флаере, — заявил он и пошёл в полицейский ангар за служебной легковушкой.
Робос расположился на заднем сиденье, впереди сели Влад и Трофим. Практикант не знал, куда пристроить оружие — то укладывал на приборную панель, то к себе на колени, то засовывал в кобуру на поясе.
Владислава обуяли подозрения:
— Ты хоть знаешь, как им пользоваться?
— Конечно, — Горохов, наконец, оставил пистолет в покое, — тренировался целый месяц, каждый день, по часу. Из всего, что есть в вооружении у полиции, пострелял.
— В виртуальности? — зачем-то уточнил следователь, хотя всё было и так ясно.
— Не в реале же. Кто бы мне такое разрешил?
— Понятно. В общем, особых отличий нет. Только конкретно этот ствол сильно нагревается, если стрелять очередью, да при отдаче рука уходит влево. Ну, и люди не программки, ведут себя непредсказуемо. Имей ввиду.
— Угу.
— И ещё. Там, куда мы летим, оружие без индивидуальной привязки очень ценится. Так что особо им не свети. А то дадут по кумполу и отберут, а мне потом отчитываться.
— Понял.
— Робос, расскажи об аресте.
— Хорошо, Владислав Александрович. Правонарушителей двое. Их вина доказана, поэтому никаких дознаний не планируется. Обвиняются по статьям 2973.4 и 2973.5.
— Что они натворили? — спросил следователь больше ради практиканта, потому что сам он Уголовный Кодекс знал наизусть, — только кратко, не надо всё дело читать.
— В районе Окраина-11 в социальном центре скоропостижно скончалась волонтёр, Иванка Петефи. В момент смерти рядом с ней присутствовали Грэхам Браун и Виталий Крутиков, местные жители. Вместо того чтобы сообщить об инциденте, мужчины оттащили тело в кабинет с точками выхода в Виртоград и с особым цинизмом воспользовались чипом Петефи для подключения к Сети. К тому моменту, как управитель проанализировал их поведение, Браун и Крутиков успели потратить тридцать семь тысяч не принадлежащего им рейтинга на два спиннинга, четыре ящика водки, две пары зимних ботинок, десять пар мужских лосин и поход в виртбордель. Управитель вызвал полицию, но правонарушители скрылись до прибытия дронов. На данный момент они покинули город и плывут на лодке в юго-западном направлении. Поэтому арест одновременно считается и спасательной операцией.
— Практикант!
— А? — Трофим вздрогнул и прекратил пялиться в окно.
— Тебе что — не интересно?
— Я слушаю, Владислав Александрович.
— А что вид такой унылый?
— Скажите, что ждёт этих… Брауна и Круглова?
— Крутикова.
— Неважно. Какое наказание предусмотрено за их преступление?
— Ниже по социальной лестнице им опускаться уже некуда, так что либо в Австралию, либо на исправительные работы. Будут гелий на Луне добывать.
— А сколько у них рейтинг?
— Максимально достигнутый Брауном — сто семь тысяч, — ответил вместо следователя Робос, — максимально достигнутый Крутиковым — тридцать три тысячи. Переселены на Окраину-11 после достижения нижней планки в три тысячи. Крутиков на момент совершения преступления имел переходный социальный статус, так как накопил пять тысяч двести баллов. Браун находился в группе риска — на момент совершения преступления на его счету было семьсот баллов, он мог оказаться изгнанным из человеческого общества.
— Бедняга Крутиков, — покачал головой Кондратенко, — всего восемьсот, и он бы смог вернуться в город. Ну, а второму туда и дорога.
— Вот, даже вы не понимаете, — очень тихо ответил Горохов, — у этих мужиков запас был маленький. Если бы на его месте оказался я…
— Ты? Не смеши. Ну да ладно, предположим. И что было бы?
— Да ничего особенного. Я могу выйти в Мегаполис, оскорбить сотню мертвецов, воспользоваться десятками чужих чипов, повредить имущество города, убить кого-нибудь, изнасиловать, похитить… Да что угодно могу сделать. И всё равно мой рейтинг не опустится до этих трёх тысяч, после которых выбрасывают из общества.
Парень замолчал и невидяще уставился в окно.
— Но ведь есть наказание за особо тяжкие, когда рейтинг, ни личный, ни семейный, не учитывается. И даже не снимается. Человека сразу отправляют на казнь.
Трофим хмыкнул и ответил, не поворачиваясь:
— И много вы знаете таких случаев?
Владислав нехотя признал:
— В принципе, что-то не припомню такого.
— Вот именно.
Влад с безмерным уважением сказал:
— Знаешь, я понял, почему ты рвёшься к нам на работу. Ты не хочешь бороться с преступностью в общем. Ты хочешь бороться с преступностью среди своих.
— Да! — Горохов обернулся и с вызовом посмотрел в глаза собеседнику. Правда, очень быстро стушевался и отвёл взгляд.
Кондратенко взял практиканта за подбородок, повернул его голову так, чтобы ухо оказалось вне поля зрения Робоса и видеорегистратора, наклонился и еле слышно прошептал:
— Если бы ты пролез в правительство, сделал бы гораздо больше. И дружеский совет — никогда не говори вслух то, что думаешь на самом деле.
Откинулся и в полный голос добавил:
— Дурак ты, Трофимка. Система может, и жестка, но не жестока. И очень эффективна. Каждому по способностям. Потому что потребности у большинства запредельные, и на всех ресурсов не хватит. Не нарушай законов, учись, работай, не трать баллы на всякую ерунду и не размножайся бездумно. Этого достаточно, чтобы к пятидесяти годам перевалить за триста тысяч. А с таким рейтингом можно уже многое себе позволить.
— Но…
— Да, у семей с максимальным рейтингом старт молодёжи более благоприятный. Но это не значит, что остальным кто-то препятствует. Добивайся, и всё будет. И вообще, хватит. Робос, перебрось мне дело Ломовой Даны. Изучим, пока летим.
— Хорошо, Владислав Александрович.
Судя по пылающим щекам, Горохов жаждал продолжить беседу на тему социального неравенства, но спорить не решился. К тому же он тоже хотел выяснить, кто убил Петухова.
Кондратенко включил минивизор и углубился в изучение файла.
— Тэкс, посмотрим. Это мы уже знаем, и это, и это… Одинокая женщина с проблемной печенью и никотиновой зависимостью… Работала в муниципалитете в счётной палате… Увлекалась виртпутешествиями, причем предпочитала не курорты, а экстремальный отдых. Хм, молодец, что сказать. Ещё… Регулярные траты в симуляторе «Крепкая семья». Что это, не знаешь?
— Робос, краткая информация по «Крепкой семье», — повернулся Трофим к роботу.
— Симулятор. Клиенту предоставляется виртквартира, супруг или супруга, дети в количестве от одного до четырёх, имитация быта —
