Когда я пришел в себя, увидел над собой три рожи – Пимена, одного из архаровцев и доктора.
– Слава богу! – вздохнул Пимен и перекрестился. Я ничего не понимал. Доктор дал мне что-то выпить. Мне полегчало, и я сел. Первое, что я увидел, был проклятый аквариум.
Меня затошнило, и я решил снова отключиться.
– Идиот! – заорал Пимен. – Ты что, никогда не слышал про массажных рыбок?
– Чиво? – тупо спросил я.
– Таво! – в тон ответил Пимен. – Рыбки такие, пилинг делают на пятках.
– Сукин сын! – сказал я, не успев испугаться. В кабинете повисла тишина. Пимен побагровел, потом сказал:
– Меня уже лет двадцать никто так не называл. Но это не лесть, просто у тебя отходняк и рефлексы тормознутые. А то фиг бы ты рискнул. Так?»
Я кивнул. Он кивнул в ответ и зыркнул на двоих свидетелей. Те дружно кивнули и вышли.
– Какого хрена вы замутили эту бодягу? – спросил я, когда мы, сидя рядышком, болтали ногами в аквариуме, наблюдая за сосредоточенной работой рыбок, шлифующих наши пятки.
– Тебя проверял.
– И что?
– Все-таки ты… из приличной семьи. Если тебя… конки прищучат, пасть раззявишь, как сом.
– Какая-то рыбная у нас беседа.
– Почти по Шекспиру, – кивнул Пимен и процитировал монолог Гамлета, где тот говорил о Полонии, червяке и рыбе. У меня отвисла челюсть. Пимен за пару часов удивил меня больше, чем за весь предыдущий год.
– Какого хрена вы на людях придурка играете? – возмутился я.
– Видишь ли, не только положение обязывает, но и рожа. Рожа-то у меня исконно русская, вот я и изображаю самодура. У нас ведь таких особенно уважают. Боятся и уважают. Особливо в трудную годину. А девяностые и были такими.
– Какой-нибудь придурок-имиджмейкер наплел?
– Не придурок, – серьезно сказал Пимен, – дельный был парень и все правильно просчитал. Двадцать лет назад точно сработало. И сейчас работает.
– Нет, – возразил я, – то есть, наверное, тогда он был прав, но сейчас это уже не в тренде. Я бы вам советовал резко сменить имидж. Выучите английский…
Он перебил меня. На английском, потом перешел на французский. Когда дошел до арабского, я уже ржал так, что рыбки в страхе заметались по аквариуму. Отсмеявшись, я спросил:
– Так вы что, свою игру со мной играли?
– А то! – хмыкнул он. – Ну, с какой цифры начнем торг, свободный человек?
– Нет, – покачал я головой.
– Что так? Ты ведь не знаешь стартовой цены.
– Я с друзей денег не беру, – сказал я, подумав, что Дед гордился бы мной до посинения. Пимен не повернул ко мне головы, но я чувствовал, что он лихорадочно ищет выход из угла. Все-таки я был для него обслугой. Вдруг он наклонился, сунул палец в аквариум и выдернул его – видимо, куснули больно. Я понял его ответ. Мы почти одновременно вытащили ноги из воды, обтерлись и обулись. Я пошел к двери и, уже взявшись за ручку, повернулся к нему:
– Спасибо за все. Я многому научился… у вас. – Я уже почти вышел, когда услышал его ответ: «Передай привет Деду!» Мне стоило огромных сил, чтобы не развернуться и не наделать глупостей. Но я уже вырос, поэтому кивнул, не оборачиваясь, и вышел. В конце концов, Пимен ни при чем, а с Дедом я разберусь.
* * *Не получилось! «Яблоко от яблони…» – или наоборот? Хотя это сюр – яблоня от яблока. Но Дед ловко обходил все мои обвинения. Глядя на меня честными глазами, он повторял, что никак не возьмет в толк, в чем я его обвиняю. Он просто в очередной раз пристроил меня на работу через своих старых знакомых. Откуда ему было знать, что у меня с Пименом так сложится? Он знать не знал Пимена. Знакомый похлопотал. Психолог. Светило, между прочим. Наплел что-то про Фрейда, комплексы, мадре, безотцовщину и принял решение. Остальное – дело техники. Ну и что оставалось делать?
И что я взъелся на Деда – единственного человека, который меня разве что не родил, а во всем остальном был мне надеждой и опорой?! Я обнял его. Дед потерся об меня, потом сказал:
– Я приготовил славный ужин – форель, запеченная в вине.
– Нет! – заорал я. – Никакой рыбы! Даже по четвергам!
– Я пошутил, – мило улыбнулся экс-террорист, – у нас седло барашка и отличное вино.
Мы сели за стол, и я поднял бокал:
– Дед, ты лучшее, что судьба могла мне дать. Я вусмерть тебе благодарен. Только… Я вырос, не устраивай больше меня на работу.
Он кивнул и сказал:
– Кстати, Элис звонила.
Я застонал. Ну какого черта я решил не быть жестоким и вместо «не устраивай больше мою судьбу» выдал смягченный вариант: «Не устраивай больше меня на работу»?! Дед, как ни в чем не бывало, протянул мне вазочку с салатом. Этот раунд он выиграл.
* * *День начался плохо. Явилась мадре. Я подумал о мудрости Деда, в свое время купившего ей квартиру и выписавшего ее из нашей. Причем предусмотрительный змий как-то так оформил документы, что продать свою квартиру она не могла. Это исключало возможность ее вселения к нам. Но мадре периодически притаранивалась к нам на побывку. Надо отдать ей должное, она не изображала соскучившуюся мать или дочь, напротив, всем своим видом демонстрировала потребность в участии. Из чего следовало, что она разбежалась с очередным козлом. Любимой книгой мадре был «Театр» Моэма, и в периоды «возвращения блудной дщери» она входила в роль Джулии Ламберт, хотя больше смахивала на Элис Крейтон.
Отобрать ключ у мадре Дед, к сожалению, не рискнул, считая, что это жестоко и неинтеллигентно. Так что она являлась как к себе, без предупреждения, совершенно не заботясь о том, в каком виде может застать двух здоровых мужиков. Ну, не обоих сразу, но одного – точно. Словом, явилась она совсем некстати. После ухода от Пимена я еще валялся на тахте, не зная, как жить дальше. Дед от меня отстал и по своему интеллигентству даже не делал попыток на намек о моем иждивенчестве, перевалившем за год. Мы и без того были в напряге. Дело в том, что на мой день рождения нежданно появился один из архаровцев Пимена с подарком. Ключиками от новенькой «Феррари». ФЕРРАРИ! И полным комплектом документов на его («Феррари», а не архаровца) принадлежность мне.
И Остапа понесло. В смысле, меня. Я орал как мартовский кот. Дед с архаровцем изумленно таращились на меня. Под конец я метнулся к окну, чтобы выбросить ключи, которые архаровец ни в какую не хотел относить обратно. Остановил меня голос Деда:
– «Идиот». Настасья Филипповна бросает деньги в камин.
– Дед, – тихо сказал я, – а ведь ты перегнул.
– Тебя волнует, что молодой человек не читал Достоевского и может решить, что это я тебя назвал
