Натали хотелось на это надеяться, хотелось верить, что это была Бес, тонкая нить, связывавшая ее с внешним миром, с жизнью за пределами этого пристегнутого к койке тела. Конечно, ей очень хотелось на это надеяться. Если Бес была уловкой ее отца, он будет очень зависим от нее.
Но сейчас ей нужно было облегчиться. То, что копилось, теперь давило на мочевой пузырь нестерпимым грузом. Она понимала, что была подключена к кровати, должно быть, уже много раз мочилась в бессознательном состоянии, но от одной мысли сознательного расслабления своего мочевого пузыря ей стало плохо.
– Бес, – она стыдилась слабости, которая звучала в ее голосе. Почему она не могла быть такой сильной, как Лимпопо? Как Гретил?
– Что такое, Ласка?
Никто так не называл ее с момента похищения.
Она утратила контроль над своим мочевым пузырем. Моча тихо сбегала вниз по шлангу, и она чувствовала тепло в том месте, где шланг был приклеен к внутренней стороне ее ляжки. Шланг уходил вниз, в резервуар, расположенный под кроватью. Несмотря на то, что она не лежала в луже мочи, ощущение, что она только что сходила под себя, было просто невыносимым. И она заплакала.
– Ох, Ласка. Можешь плакать сколько угодно, дорогая. Все это настолько стремно. Здесь много людей, которые любят тебя, которые послали меня, чтобы помочь тебе выбраться. Я не могу избавить тебя от пут, но могу сделать много другого. Я могу наблюдать за каждым помещением в этом тюремном крыле. В комнате отдыха сидят трое. Они наблюдают за твоим помещением, но я управляю их мониторами. Они ничего не видят и не слышат в режиме реального времени, просто наблюдают циклическую запись твоего сна. К твоей койке подключена настоящая система телеметрии, но я подаю туда данные из того времени, когда ты была без сознания. Я контролирую все их личные сообщения, я могу использовать негативную статистическую стилистику, чтобы подделать их письмо и голос. Да, мы достигли больших успехов с голосовой передачей.
– Да, заметно, – Натали проглотила ком в горле. Слезы катились по ее лицу, сбегали прямо в уши, отчего уши начали чесаться. Это чувство было настолько смехотворным, что она даже улыбнулась.
– Замечательно, правда. Становиться чисто энергетическим существом сейчас гораздо интереснее. – Звучит так, как будто ты становишься призраком.
– Мне нравится словосочетание «чисто энергетическое существо». Но я пока единственная в своем роде. Это лучше, чем призрак. Я уж не стану ничего говорить про «ангела». Да что ж это такое.
Натали опять заплакала. Этот мир, лишенный надежды, рушился на глазах. Ей так хотелось надеяться, так хотелось верить Бес. Но она была ушельцем. Ушельцы должны были противостоять жестокой правде. Жестокая правда в ситуации с Бес заключалась в том, что, скорее всего, ее папа нанял какого-то супер-пупер-хакера, который запустил экземпляр Бес для обмана Натали, чем забыл нанять нового системного администратора, который позаботился бы о безопасности его бункера.
– Ласка, давай поступим так. Можешь мне не верить. Я и сама себе не буду верить. Для меня нет никакого способа определить, являюсь ли я тем, чем кажусь сама себе. Самым логичным поведением для нас будет такое общение со мной, словно мне нельзя доверять.
– Это очень странно. – Натали втянула в себя слезы и сопли и начала размышлять над этой проблемой.
– «Странно» не является антонимом «здравомыслию». Когда реальность становится странной, странность становится положительным фактором.
– Как скажешь.
– Я и говорю. Так, подожди. Они сейчас зайдут. Время связи по графику. Закрой глаза и притворись, будто ты только что проснулась, это будет совсем нетрудно. Я понаблюдаю. Будет лучше, если мы не выдадим мое присутствие, но я буду записывать и все регистрировать. Когда они уйдут, я все еще останусь здесь. Буду делать все, что нужно, чтобы ты не сошла с ума, пока мы не вытащим тебя отсюда.
Она не могла ничего с собой сделать, но именно это она ожидала услышать от предательской Бес, которая пыталась бы обмануть Натали. Однако от этих слов ей стало хорошо.
Дверь лязгнула дважды, щелкнула и открылась.
[IV]Когда они с Тэм шли вдоль грузового состава, Сет размышлял о своих странных отношениях с Гретил. В далекие дни своей юности девушка бросила его ради другой женщины после того, как он сдружился на вечеринке с каким-то парнем, чьим-то возбуждающим, сексуальным кузеном. Они провели сумасшедшую ночь в дополнительной спальне квартиры чьей-то матери в Батерст-Хайтс, оставив после себя такие изорванные простыни, что, как он слышал, их потом пришлось сжечь. В последующих драматических событиях он пытался отстоять свою позицию перед разъяренной девушкой, говорил, что парни – это парни, а девушки – это девушки, и он принадлежал исключительно ей в «девичьей» части своей жизни, но не было смысла требовать от него отказываться от члена, учитывая, что она не могла похвастать таким атрибутом.
В тот момент, когда он произносил эти слова, часть его понимала, что это корыстная чушь. Он все еще краснел за свои слова, даже сейчас, спустя десять лет.
Та девушка нашла себе другую девушку, потому что он потребовал этого от нее, а потом решила, что хочет оставаться исключительно со своей новой спутницей без всяких этих скользких мыслей «исключительно для людей с вагинами», на которых настаивал Сет.
Сет, весь такой одинокий и язвительный, говорил себе, что все произошло потому, что отношения «девочка – девочка» давали нечто, что невозможно было получить в отношениях «мальчик – девочка». Он никогда не понимал эти вещи, но они должны были быть замечательными, иначе его девушка никогда бы его не оставила. Позже он понял, что разница между девушкой и им состояла не в наличии пениса, а в уродстве измены.
Когда Ласка вернулась домой с Гретил, Сет уже вел себя по своим собственным стандартам как взрослый человек. Когда внутри него начинала накапливаться ревность, он подавлял ее, с горечью вспоминая самобичевание, которому подвергал себя в память о том случае, когда он пытался противопоставить наличие и отсутствие пениса.
У него с Лаской не было серьезных отношений «мальчик-девочка», поэтому он не имел никакого права испытывать ревность, даже по нормам дефолтного мира, говорившим, что есть время, когда следует испытывать ревность. Потом появилась Тэм, которая хорошо знала Гретил, ценила ее, восхищалась ее жесткостью и крутыми математическими способностями. У них с Тэм установились отношения «мальчик – девочка». Сейчас для Сета
