Он замер на секунду, будто муха в янтаре, как если бы секунда длилась веками. Долг велит ему нестись к оперному театру, там его сотрудники, подчиненные, он не может бросить их во время боя… Но Ивга?! Кто знает, сколько еще времени им осталось… Но ведьмы? Если Вижна под ударом, сколько невинных людей погибнет сегодня ночью?!
– Приказывай, – тихо сказал Мартин.
Клавдий принял решение.
– Поезжай к матери. – Он поднялся из-за стола. – Будь с ней рядом. С ними. Запрись в доме. Охраняй. Оставайся с ними, пока я не разберусь… и не приеду.
Мартин тоже встал, придерживая раненую руку.
– И ни один волос не должен упасть с ее головы, – сказал Клавдий тихо.
Мартин изменился в лице. Посмотрел с настоящей ненавистью.
– Ни один волос. – Клавдий не отвел взгляд. – Иди.
* * *Машина остановилась за воротами, и это не была машина Клавдия, Ивга узнала по звуку мотора. Кто-то вышел, хлопнула дверца; Ивга и Эгле, сидя в гостиной, тревожно посмотрели друг на друга.
Снаружи щелкнула калитка. Пауза; повернулся ключ во входной двери. Эгле застыла, как в кошмарном сне, когда надо бежать, но тело не слушается.
Потянуло холодом: зима. Ночь. Снег. Ледяное присутствие инквизитора. Эгле потупилась, чтобы не встречаться с ним взглядом.
– Привет, – негромко сказал Мартин.
– Что у тебя с рукой?! – Ивга вскочила, зажгла полный свет в гостиной. Мартин болезненно прикрыл глаза:
– Ничего страшного. Погаси, пожалуйста.
Ивга щелкнула выключателем. В полутьме Мартин поставил на пол сумку, из которой торчал тубус для чертежей.
– Я знаю, я вам обеим противен, но выхода нет. Я здесь пробуду некоторое время.
Ивга посмотрела на тубус, будто что-то притягивало ее взгляд. Быстро отвела глаза.
– Хочешь пить? Есть? Может быть, вызвать врача?
– Спасибо. – Мартин одной рукой развязал ботинки, неуклюже снял куртку. – Ничего не хочу… врача не надо. Я в порядке.
Под мышкой у него была портупея с пистолетом. Рубашка на спине промокла от пота.
– Эгле, – не глядя на нее, он повесил куртку в шкаф, – если ты думаешь, что я не понимаю, что ты спасла мне жизнь, – я все понимаю… Просто эта жизнь как-то не очень удачно… повернулась.
От него тянуло морозом, как из космоса, щеки ввалились, щетина на подбородке и щеках превратилась в светлую бороду, слипшуюся сосульками. Он страшно изменился, но это был Мартин, и Эгле почувствовала, как сжимается сердце.
– Что они с тобой сделали?!
Мартин посмотрел на нее и тут же увел взгляд:
– Кто – «они»?
Эгле не ответила. Мартин снова посмотрел на нее, с непонятным выражением. Потом сунул руку в карман и вытащил мелкий предмет:
– Ты потеряла.
Эгле увидела свою заколку и моментально поняла, где он ее нашел.
– Я там была, – сказала она дрожащим голосом, – но я сама отказалась от инициации. Я даже не планировала. Я… оказалась в ненужном месте в неудачное время.
– Жаль, – пробормотал Мартин, и Эгле поняла, что он ей не верит.
– Я не вру. – Ей показалось очень важным сейчас убедить его. – Когда я тебе врала, хоть раз в жизни?!
Он устало помотал головой, не желая спорить; Ивга принесла ему стакан воды из кухни, Мартин не допил, поперхнулся.
– Иди в свою комнату и переоденься, – сказала Ивга, как если бы сыну было десять лет, как если бы он вернулся из школы. – Вещи в шкафу, я надеюсь, ты не потолстел.
– Спасибо, что ты их не выкинула. – Он вытащил маркер и размашисто нарисовал что-то на входной двери, и еще раз на двери, ведущей в гараж. Эгле вздрогнула: знаки были почти неразличимы, но издавали еле слышное гудение, как отдаленная линия электропередач. Мартин, совершив, по-видимому, усилие, ослабел, с трудом преодолел головокружение. Покачиваясь, неуверенно направился к лестнице и пошел наверх, держась за поручень правой рукой, прижимая к груди левую.
– Это что? – Эгле взглядом указала на знаки на дверях.
– Он нас запер, – спокойно сообщила Ивга. – Инквизиторский блокирующий знак… Эгле, будьте добры, возьмите свой компьютер и посмотрите новости.
Ивга подошла к сумке Мартина на полу в прихожей. Мельком кинула взгляд наверх, на лестницу. Вытащила тубус. Эгле, едва открыв новостную ленту, охнула:
– Ведьмы, пожар, оперный театр, жертвы среди инквизиторов…
– Нет. – Ивга зажмурилась. Взяла свой телефон, поглядела на него, покачала головой, снова положила на стол.
– Эгле… когда все закончится, у вас еще будет шанс быть счастливой. Но не с ним.
– Ничего не закончится. – Эгле разозлилась. – И перестаньте его так открыто ненавидеть!
Ивга, не отвечая, открыла тубус. Вытащила то, что там хранилось вместо чертежей; эту вещь Эгле узнала бы даже в полной темноте:
– Кинжал той ведьмы, которая…
Ивга приложила палец к губам. Взглядом показала наверх:
– Эгле. Будьте добры, пройдите в гостевую комнату, прямо сейчас.
– Но…
Ивга посмотрела Эгле в глаза:
– Мне надо побыть одной. Пожалуйста.
* * *Конечно, она помнила этот кинжал. Если бы Клавдий не был столь сентиментален, чтобы говорить с ведьмой в колодках вместо того, чтобы убить ее одним ударом… Впрочем, для человечества нынешний вариант предпочтительнее. Ивга не сентиментальна нисколько.
Замечательно красивая вещь. Ивга на секунду почувствовала гордость: ее сын великолепен в своем деле. Что за мощная ведьма владела этим кинжалом. Что за древняя, могучая ведьма, сколько инквизиторов она погубила; на Мартине ее везение закончилось.
В серебряном лезвии отражался огонь камина. Ивга взвесила кинжал в руках и поняла, что переоценила себя: способность хладнокровно воткнуть в сердце нож не входит в число ее умений. До сих пор не входила.
– Мама!
Она дернулась, чуть не порезавшись, и обернулась. Мартин стоял на лестнице – там, где стояла Ивга, когда впервые увидела в нем инквизитора.
– Положи эту штуку, – сказал он шепотом. – Пожалуйста.
Из одежды на нем были только брюки. Поднимались и опускались ребра. Голые плечи, влажные от пота, блестели в полумраке.
– Март, – Ивга осторожно улыбнулась, – я знаю, зачем ты пришел, даже если ты еще не знаешь. Но я не хочу, чтобы ты потом с этим жил. Я очень тебя люблю. Что бы ты ни думал. И…
Он дотянулся до нее на расстоянии, коснулся нервных центров – так, что Ивга содрогнулась и пальцы ее разжались. Мартин прыгнул через перила, подбежал и наступил на упавшее лезвие.
– Я обещал отцу, что с твоей головы ни волос не упадет.
– Какой же ты палач, – сказала она сквозь слезы. – Тебе нужны обязательно суд, подвал, приговор, публичная казнь?
– Мама, – он оскалился, – ну что я сделал-то? Чем заслужил такие слова?!
Он поднял нож с пола и остановился напротив, с клинком в правой руке, с окровавленным бинтом на левой. Ивга увидела, как льется пот по его лбу. Как дергается веко. Как мокрые волосы поднимаются дыбом.
Вскрикнула Эгле в двери гостевой комнаты – за спиной
