– Он почти смотрел на меня. Я видела. – Она положила обе ладони на лед и зажмурилась.
– Эгле, – сказал Клавдий. – Придумай что-то другое.
– Ничего не могу придумать. Надо светить, еще и еще. Сколько понадобится.
– У тебя есть третья рука?
– Клавдий, они умрут через несколько минут, – сказала она обморочным голосом. – Это место… схлопывается. Заканчивается. Превращается в ничто. Их надо вытащить, или всё. Вы боитесь? Я – нет. Мы должны это сделать. Скорее.
Она влекла его за собой, как река в половодье тащит вывернутое с корнями дерево.
* * *Дорога издевалась над ними. Свет дважды манил их – затем, чтобы теперь они острее почувствовали обреченность.
– Дело во мне, – сказал Мартин после долгой паузы. – Я принадлежу этому месту.
– Это малодушная чушь, это на тебя не похоже.
– Не хотел тебя огорчать, – сказал он глухо. – Но я… умелый, искусный, прирожденный палач. Хорошо, что ты никогда не узнаешь подробностей.
Ивга почувствовала, как поднимаются дыбом волосы на голове.
– Неправда.
Он остановился:
– Правда. Я останусь здесь. Так будет лучше. Иди сама. Иди на свет.
– Нет. – Она уцепилась за его руку.
– Мама, ну подумай ты об отце. Пожалуйста. – Он тяжело опустился на траву.
– Быстро встал! – Ивга рявкнула, как никогда в жизни на него не кричала. – Поднялся! Пошли!
Она тянула его за руку, но у нее не было шансов – Мартин с каждой секундой становился все тяжелее.
Вспыхнула звезда над горизонтом. Открылась тропинка выше по склону, каменный уступ и проем в зарослях.
– Март, смотри, – она заговорила другим голосом, – надо подняться наверх, помоги мне, там высокий камень…
На этот раз он дал себя сдвинуть с места. Уступ был и правда высокий, выше Ивги. Мартин, тяжело дыша, подставил ей сплетенные ладони, подтолкнул вверх. Она вскарабкалась на камень, протянула ему руку:
– Давай.
Свет погас.
– Мартин?
Его не было рядом.
– Мартин?! – Ивга заметалась. – Где ты?
Над горизонтом взошла новая звезда, и Ивга увидела выход. Прямо перед собой.
– Март, я без тебя не уйду! Или вместе, или никак!
Она замерла на краю скалы:
– Можешь быть кем угодно, хоть палачом, хоть золотарем, я забираю тебя – любого! Хоть в крови, хоть в дерьме, ты мой сын! Понял?!
– Мама…
Она поймала его за руку. Как тогда, в воронке, уносящей его в ничто.
* * *Ивга открыла глаза и в первый момент ничего не увидела, кроме фотографии Мартина на каминной полке.
Она пришла в ужас оттого, что и черный холм, и темнота, и зависшая над горизонтом звезда, показавшая выход, были сном или бредом. Она вскочила, обливась холодным потом, и увидела Мартина на диване, а рядом Клавдия – и Эгле, очень бледную, залитую слезами. Ивга, наверное, издала какой-то звук, потому что оба обернулись и посмотрели на нее, и Ивга убедилась, что на мокром лице у Эгле не горе, а другое выражение. А какое, она не смогла понять.
Клавдий метнулся к Ивге и порывисто ее обнял. Положив голову на его плечо, Ивга на секунду зажмурилась, а когда посмотрела снова – Мартин пошевелился на диване и попытался сесть. Ивга, шатаясь, опираясь на руку Клавдия, пошла к сыну, комната казалась огромной, как поле. Эгле посторонилась, почему-то пряча руки за спину. Ивга села рядом с Мартином и склонилась над ним в тот момент, когда Мартин открыл глаза.
* * *Эгле вышла на кухню, чтобы не мешать им. Сунула руки под струю холодной воды. Клавдий вышел сразу за ней, открыл морозильную камеру и молча выгрузил в раковину новый пакет столового льда. Эгле благодарно кивнула.
Она держала руки на льду, пока Клавдий, стоя в дверном проеме, смотрел в глубину гостиной.
– Как они? – шепотом спросила Эгле.
– Неплохо, – отозвался он. – В последний раз они так обнимались, когда Мартину было лет восемь…
Эгле наблюдала, как заполняется водой раковина, как всплывают кубики льда, как медленно плывут по кругу:
– А… когда… придет конец моему фантомному сознанию?
– Я не очень близко стою? Отойти подальше? – спросил он глухо.
– Нормально. – Эгле не смотрела на него. – Можете стоять хоть рядом. Только оставайтесь в этом… нейтральном.
– Да, – сказал он. – Договорились.
Он подошел и перекрыл кран. Достал из морозильника новый лед. Высыпал в раковину.
– Спасибо, – сказала Эгле. – Почти не больно. Просто руки замерзли… окоченели. И очень хочется жить. Мне, кажется, уже давно так сильно не хотелось жить.
– Неужели ты думаешь, что я кому-то позволю тебя тронуть?
– Ведьмы в неволе редко дотягивают до пенсии.
– Давай сейчас не говорить о будущем. – Он закурил. – Есть эта минута, надо ее проживать…
Он показал ей сигарету; Эгле кивнула. Клавдий дал ей затянуться из своих рук. Эгле выдохнула, благодарно улыбнулась:
– Кем бы вы стали, если не инквизитором?
– Понятия не имею. – Он честно подумал. – Но точно не фермером. Меня с детства ненавидят гуси, преследуют толпой и щипают за ноги.
Эгле хрипло засмеялась:
– Хотела бы я на это взглянуть…
– Многие хотели бы, – серьезно сказал Клавдий. – С попкорном. В первом ряду… Кстати, я посмотрел «Железного герцога». Костюмы – лучшее, что там есть. Все остальное мне показалось довольно-таки заурядным…
Он еще раз дал ей затянуться. Эгле отстраненно подумала, что он сейчас ее убьет, что он забивает ей баки, отвлекает, дает покурить перед казнью, что перейти в оперативный режим для него – дело секунды.
– Не бойся, – сказал он быстро.
– Я не боюсь. Жить хочу… но смерти не боюсь.
– Значит, будешь жить.
– Давайте не говорить о будущем. – Она грустно улыбнулась. – Есть эта минута, надо ее проживать…
Что-то изменилось в кухне. Морозом потянуло из дверного проема. Эгле опустила глаза: Мартин стоял в дверях.
– Вот и ты, пошли со мной. – Клавдий походя утопил сигарету в пепельнице, двинулся на Мартина, будто собираясь сбить его с ног, ринулся, как тяжелый танк на кролика. – Идем, Мартин, надо поговорить…
Мартин смотрел на Эгле. Она предпочла бы еще раз сунуть руки в огонь, чем ощущать на себе этот взгляд.
– Я сказал – идем. – Клавдий повысил голос. – Куратор, у меня для вас срочная информация, это приказ, идемте…
– Нет, – очень тихо отозвался Мартин, и от звука его голоса Эгле затряслась. – Не в этот раз. Нам с Эгле не нужны посредники.
* * *Клавдий понял, что не сдвинет его с места. Что ни криком, ни шипением его не проймет, что никакого приказа сын не послушает; он встал между Мартином и Эгле, загораживая ее собой:
– Покажи руку.
Мартин поднял левую ладонь, перепачканную высохшей кровью: сквозная рана затянулась.
– Спроси у нее, куда девался смерть-знак, – сказал Клавдий. – Давай, сейчас, при мне.
– Не надо, – слабым голосом попросила Эгле. – Клавдий, он прав… Мы сами договоримся. Мы же не дети.
Он не мог ни помочь им, ни помешать. Он ничего не мог для них сделать.
И он вышел, сжав зубы, оставляя этих двоих наедине.
* * *Эгле смотрела на лед, розоватый от ее крови, на тонкий ледяной барьер между своими обожженными руками и всем остальным
