Чтобы гости не истекали потом в духоте помещений, в их распоряжение было предоставлено открытое пространство между двумя полукруглыми колоннадами, похожими не то на египетский храм, не то на прославленный ДнепроГЭС. Середину этого дансинга без стен занимал модернистский фонтан с призрачным цветком струй, выраставшим поверх странной мешанины из звериных голов и ног, будто нашинкованных для какого-то пиршества гигантов. На построенной здесь же эстраде гремел джаз-банд – на радость тем жителям окрестных кварталов, кому был закрыт вход на торжество, и на горе тем из них, кто привык рано отходить ко сну. К разноцветным фонарикам, освещавшим празднество, слетались мотыльки, заслоняя хрупкими крыльями свет, и по лицам и спинам танцующих скользили пестрые тени, усиливая торжественную таинственность. Дальше начинался сад, где скапливался прохладный мрак, затопляя промежутки между деревьями и застревая в гуще боскетов.
Лиза, сражаясь с шампанским, которым ее настойчиво потчевали ухажеры, и, отгораживаясь стеной невнимания от их вздорных комплиментов, вглядывалась в водоворот тюрбанов, вееров, доломанов, стетсонов, масок, киверов, плюмажей. Порой мелькала невдалеке Скромнова в своем тирольском костюме, окруженная внушительной мужской свитой, но тех двоих, ради кого сюда пришла Лиза, в этой безумной палитре цветов, среди созвездий сверкающих бриллиантов ей при всем ее старании найти никак не удавалось.
Одних обожателей куда-то уносило, затягивая в суету бала, Лизу перехватывали новые поклонники, приглашая на очередной тур танго или вальса, в паузах же до ее ушей не раз и не два долетал шепоток, а то и вовсе не шепоток: «А кто вот эта, в черном? Могу поспорить, никогда ее не видела…» – «Может быть, Тургенева? Говорят, она здесь, в Крыму. У меня на завтра билет на премьеру…» – «Как, вы не знаете?!» – «Чего я не знаю?» – «Она разбилась нынче. Вместе с Левандовским, летчиком. Вся Ялта в шоке…»
Услышав свое имя, Лиза холодела, но следующая догадка вызывала у нее нервный смех. «А я знаю, кто это! – говорил какой-то уверенный голос. – Это же та голливудская артистка… Я давеча в синема ходил… Как же ее… Марлен… Мадлен… Нет, Вивьен – Вивьен Ли!» – «Помилуйте, сударь, Вивьен Ли – и в России?! Каким ветром ее могло сюда занести? К тому же, говорят, между съемками ее из психлечебницы не выпускают – шизофрения-с…»
Тем временем к микрофону вышел специальный гость – Утесов, встреченный шквалом аплодисментов, и Лизе снова казалось, что она узнана, когда этот идол эстрады чарующе выводил, заглядывая ей прямо в глаза: «…Но лишь одна из них тревожит, унося покой и сон, когда влюблен…» Лиза была с ним знакома; более того, года три назад у них случился недолгий, но бурный роман, когда их пути пересеклись на съемках «Высшего света», где Лиза играла капризную невесту, а Утесов – репортера, непреднамеренно разрушившего ее свадьбу, поскольку жених героини заподозрил, что нареченная изменяет ему с этим обаятельным пронырой. Утесов тогда предлагал ей руку и сердце, и Лиза вправду чуть не выскочила за него замуж, от чего ее уберегло вмешательство тетки, пригрозившей навсегда отказать племяннице от дома, если та станет женой какого-то Вайсбейна из Одессы, который вдобавок намного ее старше. Может быть, Утесов в самом деле артистическим чутьем угадал в незнакомке свою прежнюю пассию?
Не успел он закончить выступление, как Лизу взял в оборот ловкий кавалер в костюме капитана Блада и закрутил под стремительный мотив «Рио-Риты» – этой как нельзя лучше подходящей к лихому веселью мелодии, которая с первых же тактов берет душу отчаянным штурмом и под дробный стрекот кастаньет покоряет уже навсегда. Склоняясь к самому уху Лизы и обдавая ее жаркой волной кёльнской воды, дорогих сигар и восхищения, пират спросил:
– Не имел ли я чести встречать вас прежде, моя красавица?
– Не думаю, – отозвалась Лиза. – Корсаров среди моих знакомых еще не было!
– Назначаю вам свидание на моей бригантине. Если вас посетит желание прокатиться по ночному морю…
– Заманчивое предложение, – засмеялась Лиза. – Но не окажется ли бригантина такой же липовой, как ваша шпага?
– Сомневаетесь в том, что у меня есть корабль? Совершенно напрасно. Корабль есть, и очень грозный!
– Грозный мне не подходит! – замотала головой Лиза, когда лицо пирата опасно приблизилось к ее лицу. – Я женщина мирная!
– Придется тогда вас украсть, прелестница!
– Не советую. – Лиза в который раз посмотрела поверх шумного скопища, терзаемая все большим беспокойством. Почти не скрывая тревоги, она предостерегла: – Можете стать жертвой проклятия. Кто меня пытается похитить, тот обречен сгинуть бесследно!
– Кого вы ищете, несравненная? – спросил пират, заметив ее состояние. – Что вас тревожит? Мы никуда не опаздываем. Веселитесь, пока есть время!
Возможно, в его словах не содержалось никакого скрытого смысла, но для Лизы, у которой нервы и без того были на взводе, они прогремели зловещим набатом. Неужели он раскусил ее, знает, кто она такая, зачем сюда пришла? Быть может, он – из людей Бондаренко? Вряд ли… Судя по тому, как держится, – явный военный. Да и кто бы, кроме ясновидца, мог проникнуть в ее замыслы? У нее просто фантазия разыгралась, вот и все. И, возвращаясь в образ легкомысленной кокетки, Лиза небрежно отозвалась:
– Очень надеюсь, что в полночь все это не испарится!
– А я надеюсь, что вы в полночь не скроетесь! – подхватил пират. – А если скроетесь, так не забудете туфельку потерять!
– Это вам не поможет, – возразила Лиза. – Она здесь любой даме будет впору!
– А вы намекните, – не сдавался ее кавалер. – На какой грядке выросла тыква, ставшая каретой?
– А я думала, – парировала Лиза, – что меня должен найти принц, а не пират!
– Значит, вы принца ждете? – спросил тот и рассмеялся так странно, что у Лизы похолодела спина. – Вам так фея наказывала?
– Мне фея наказывала не разговаривать с неизвестными! – не то в шутку, не то всерьез погрозила она пальцем.
На пирата эта отповедь не подействовала.
– Здесь нет неизвестных, здесь все свои! – сказал он таинственно.
Ухватив Лизу за локоть повыше лайковой перчатки, он вывел ее из толпы танцующих, а там, подманив поближе, извлек из кармана и украдкой показал ей сплющенный, увядший цветок.
