– Ну как, убедились? – спросил пират.
Лизе, изо всех сил сдерживавшей себя, чтобы не поддаться панике, очень хотелось думать, что это всего лишь фантастическое совпадение, которым не слишком щепетильный кавалер решил ее помистифицировать. Но все факты говорили об обратном. Раскупленные лилии; лилия в кармане у пирата, нужная ему не как украшение, а как некий тайный знак; «здесь все свои»… Тут что-то затевалось – что-то такое, от чего любой разумный человек сбежал бы без оглядки! Ах, встретить бы Скромнову, чтобы вцепиться в нее, как в якорь спасения! Но увы, Лидка, как назло верная обещанию, держалась где-то поодаль. Пират же продолжал:
– Вот только никак не пойму, кто вы? Сделайте любезность, приподнимите маску!
Он протянул к ее лицу руку, и Лиза отпрянула:
– Что вы себе позволяете!
Но тот ничуть не смутился.
– Ну что ж, если вы так боитесь, что вас узнают…
И с этими словами начал напирать на Лизу, загоняя ее в сумрак. Там снова попытался сорвать с нее маску, но в этот момент мимо них прошла другая пара, и Лиза без труда опознала и мужчину по его широким плечам, прикрытым звериной шкурой, и даму, одетую в домино с вызывающим узором в черно-белую клетку. Но главное, в волосах у женщины тоже пылала белая лилия!
Закричать бы: «Евгений, я здесь!» – но услышит ли он за громом музыки? А пара уже приближалась ко входу в дом. Собрав всю свою волю в кулак, Лиза сказала повелительным тоном:
– Однако, сударь, время! Не заставляйте себя ждать! – и напомнила, не очень понимая, с чего бы эти слова пришли ей в голову: – Точность – вежливость королей!
Словно эта истина стала для ее спутника последним доводом, тот засмеялся, оставил свои намерения и повел Лизу вслед за теми двумя. Но в дверях виллы ее ждало новое испытание, на этот раз приняв вид знакомого ей японца Харуки, который уже лыбился навстречу прибывшим разбойничьим оскалом.
Пират небрежно, лишь проформы ради, предъявил и ему свой загубленный цветок, еще более небрежно, одним взглядом, указал стражу на Лизину лилию, и японец, низко поклонившись, отступил и впустил прибывших в освещенный дверной проем.
Они оказались в парадном холле с двумя лестницами, поднимающимися на галерею второго этажа, но пират повел Лизу не наверх, а прямо, ко входу в следующее помещение. Лиза, внутренне подобравшись, подчинилась, готовая к решительным поступкам, хотя уже понимала, что увидит совсем не то, о чем думала, отправляясь сюда.
Глава 13
Войдя в дверь, любезно отворенную пиратом, Лиза попала в большую и скудно освещенную гостиную. Слегка присмотревшись, она разглядела, что здесь среди расставленной в беспорядке мебели собралось десятка два или три людей, частью в маскарадных костюмах, частью во фраках и бальных платьях. Некоторые сидели, отравляя душный воздух табаком, кто-то у бара смешивал себе коктейль, по большей же части собравшиеся стояли – редко поодиночке, чаще небольшими группами по два-три человека; одни оставались в масках, другие их сняли, и Лизе показалось, что кое-кого из них она знает, хотя с ходу назвать ничьих имен ей бы не удалось. Но главное, у всех без исключения дам, заметно уступавших господам численностью, имелась примета – лилия в прическе, – а несколько растерзанных цветков той же породы, использованных как пропуск и выброшенных за ненадобностью, лежало на полу или на столах. Их дурманящий запах, сочетаясь с сигарным дымом, наполнял комнату уже совсем невозможным амбре.
Несмотря на праздничный вид общества, Лиза – может быть, из-за необычной для такого многолюдства тишины – сразу же ощутила витавшую в воздухе вместе с дымом нервозность. Похоже было, что большинству собравшихся, как и ей самой, немного не по себе. При их с пиратом появлении почти все, как по команде, обернулись и пришли в движение – но не им навстречу; центром притяжения были те двое, что явились парой мгновений раньше. Дама в клетчатом домино вышла на середину гостиной и сказала, отгоняя веером табачные клубы:
– Уф-уф, дышать нечем! Противогаз мне никто не одолжит? Хоть бы окна открыли, что ли! – и после этой преамбулы без всякой паузы объявила: – Господа, как видите, я сдержала слово! Я говорила, что приведу того, кто нам нужен, и привела. Прошу любить и жаловать – полковник Левандовский!
Тот, повинуясь жесту спутницы, снял маску, хотя его и в ней было несложно узнать. По залу прошел гул, в котором слышались нотки радостного изумления. Но больше всех, кажется, был изумлен сам Левандовский. Вертя в руках ненужную маску, он промолвил:
– Послушайте, Зина, зачем вы меня сюда притащили?! И по крайности, я хотел бы знать, в чьем обществе имею честь находиться!
Тогда капитан Блад, бросив Лизу у входа, шагнул вперед и, сорвав с себя маску вместе с треуголкой, предстал перед Левандовским.
– Надеюсь, полковник, мое присутствие убедит вас, что мы собрались здесь не для какого-то недостойного дела! Меня вы знаете, а за остальных я ручаюсь!
– Ростислав Михайлович!.. – вырвалось у Левандовского, и Лиза, пораженная в высшей степени, сообразила, что ее пират – не кто иной, как знаменитый Барсов. Он стоял, горделиво приосанившись, с глазами навыкате – форменный император, совершенно не похожий на фотографию в спальне у Зинаиды, и даже пиратский костюм не нарушал его торжественного вида.
Левандовский же прибавил с усмешкой:
– Я мог бы сам догадаться, что без вас не обойдется! Итак, жду объяснений, для чего я вам понадобился.
– Сперва дайте слово, что будете молчать обо всем, что здесь увидите и услышите! – потребовал кто-то из толпы.
– Полноте, князь, – возразила Шахматова, тоже наконец открывая лицо. – Полковник – человек чести!
– Очень на это надеюсь, – ответил тот же голос, не спешивший показываться. – А если что, пусть не забывает о Муромцеве!
Летчик нахмурился. Лиза, незаметно нырнувшая за огромный глобус в углу гостиной, – тоже. Сказанное наводило на подозрение, что самоубийство пресловутого Муромцева и прискорбное происшествие с его женой, помянутое тетей Клавой, были как-то связаны друг с другом. Но самой неприятной была мысль о том, что несчастная Таточка Муромцева пострадала от рук Бондаренко именно в этом доме, куда Лизу занесло ее собственное безрассудство…
Левандовский резко отозвался:
– Предупреждаю вас, угрозы – не лучший способ начинать со мной разговор!
– Ну же, Евгений! – успокоила его Зинаида. – Князь просто погорячился. Князь, прошу вас, возьмите свои слова обратно!
Тот на секунду высунул из толпы болезненно бледное лошадиное лицо, сверкнул стеклами пенсне, сквозь зубы выдавил какое-то невнятное извинение и снова скрылся.
– Как видите, – сказала Зинаида, – страсти накалены, и есть с чего: слишком многое поставлено на
