– Ауфидерзеен, фройляйн! – напоследок помахал он рукой и зашагал в сторону поселка.
Лиза же после его ухода задумалась над тем, что не помешало бы разжиться чем-нибудь для самообороны. С немцами ей, положим, все равно не справиться, но мало ли какая шваль или мародеры могут встретиться там, где идут боевые действия! Постойте, ведь в машине должна лежать трость Бондаренко! Точно – вот она, на полу под приборной доской. Лиза изучила трость, взяв ее в руки. Кнопка, высвобождающая лезвие, отыскалась в набалдашнике, сделанном в форме львиной головы, – Лиза, вздрогнув, чуть не выронила трость, когда нажала на язык льва, высунутый из пасти, и скрытая пружина моментально выбросила наружу клинок, сверкнувший солнечным бликом.
Лиза не без труда загнала клинок обратно в трость, уперев острие в подножку машины. Теперь бы еще придумать, как приспособить это оружие к делу. Не тащить же трость с собой – это и нелепо, и подозрительно, и Бондаренко, если поймает беглянку, мигом отнимет… Вертя трость в руках, Лиза размышляла о том, как бы извлечь из нее стальное жало – его-то можно спрятать где-нибудь в одежде. Но она не знала, как разломать трость, опасаясь покалечиться о пружину – наверняка очень мощную.
Ее размышления прервал гудок. Напротив нее стоял дряхлый, раздолбанный открытый «форд» на колесах с проволочными спицами, а с водительского места ей улыбался давешний немец, вероятно реквизировавший машину в поселке или просто угнавший ее: эту развалюху не составляло труда завести простым гвоздем.
– Фройляйн, комм хер! – окликнул он Лизу. – Немей зи плятц! – и, поскольку фрейлейн не торопилась, нетерпеливо прикрикнул: – Шнеллер!
Не дожидаясь, пока окрик подействует на непонятливую барышню, он выскочил из машины с намерением схватить Лизу за руку, но увидел у нее трость и спросил заинтересованно:
– Ист эс ир? – что означало – «ваше?».
– Найн, найн! – поспешно открестилась Лиза, будто ее уличили в чем-то постыдном или подсудном, и пояснила: – Нашла тут, у дороги.
Немец отобрал у нее трость, осмотрел ее, взвесил в руке, сказал удовлетворенно: «Шёнэс цойг!» – и зашвырнул трофей на заднее сиденье, объяснив: «Цум ан денкен!» Затем, приобняв Лизу за талию, подтолкнул ее к машине. И лишь когда Лиза уже сидела рядом с ним, выяснилось, что бравый ариец не просто захотел оказать услугу застрявшей на дороге дамочке. Едва древний фордик стронулся с места, немец стал выяснять у пассажирки, где находится гора Кошка.
Сразу же услышав знакомое слово, Лиза, однако, сперва лишь переспрашивала: «Вас?», и лишь на третий или четвертый раз ее лицо осветилось улыбкой понимания: «Ах, Катцберг!» И тут же она уверенно указала налево, в сторону Байдарских Ворот: «Дортхин!»
Не собиралась она везти тевтона на встречу с его сотоварищами – тем более что с ними, скорее всего, находился и Бондаренко. На перевале же, глядишь, удастся найти своих – наверняка ведь там выставили заставу после всех ночных событий! А если Лизу уличат в обмане – то что с нее взять? Она – топографическая кретинка, на местности не ориентируется и вообще вопроса не поняла.
Удовлетворенный немец кивнул: «Гут», извлек пачку сигарет и предложил Лизе:
– Раухен зи?
– Найн! – помотала головой Лиза.
– Ви зи вюншен, – сказал тот и задымил сигаретой.
Лиза надеялась, что на этом общение с немцем закончилось, однако тот оказался разговорчивый. Не прошло и пяти минут, как он уже спрашивал у пассажирки, указывая на ее бальное платье:
– Вас, танцен ди нахт хиндурх?
– Йа, – кивнула Лиза, понимая, что он не отвяжется. Как же, танцы всю ночь напролет! Нечего сказать, те еще были танцы!..
– Гут, – хмыкнул тот и подмигнул: – Танцен ист гут: шёне медхен, умармунген, кюссхен…
Так-так. Красивые девушки, объятия, поцелуи. Чем дальше, тем меньше ей нравился этот игривый тон. Немец, однако, не отставал.
– Ви хайсен зи? – пожелал он знать, как ее зовут, и, поясняя вопрос, представился сам: – Их бин Хельмут.
– Элизабет, – неохотно ответила Лиза.
– О-о, Лизхен! Вундербар! – пришел в восторг немец, точно приобрел в ее лице еще один сувенир. – Их хаб айне кляйне швестер, Лизхен, – сообщил он, показывая правой рукой рост своей младшей сестренки, а затем его ладонь по-хозяйски легла на колено пассажирки, но, впрочем, надолго там не задержалась: на крутом повороте пришлось переключить передачу. Лиза же тем временем незаметно отодвинулась и прикрыла колени руками. Немцу это не слишком испортило настроение, его явно начинало беспокоить другое – они проезжали километр за километром, а никого из своих не попадалось. Хельмут все подозрительнее посматривал на попутчицу, а та изо всех сил демонстрировала полную безмятежность. Наконец короткий туннель вывел машину к Воскресенской церкви, красиво возвышавшейся над отвесным утесом, и дорога резко пошла на подъем, к Байдарским Воротам. Тут немец не выдержал. Не переставая рулить, он обернулся к Лизе и гневно вопросил:
– Лизхен, вас ист дас?! Во ист дер Катцберг?!
– Дорт, дорт! – Лиза, съежившись, упорно указывала в сторону перевала.
Хельмут уже готов был остановить машину и вытрясти из своей пассажирки правду, когда впереди с крутого склона на дорогу выбежал человек в летном шлеме.
Глава 24
Неужели?! Лиза подскочила на сиденье и вцепилась в дверцу, порываясь выпрыгнуть из машины. Летчик замахал руками, требуя остановиться, но немец, увидев в одной из этих рук пистолет, резко крутанул руль и свернул влево, на ответвление в сторону приморского поселка Форос, загораживаясь телом пассажирки от возможной пули. Человек с пистолетом ринулся им вдогонку, и Лиза, рискнув высунуться наружу, убедилась, что ее невероятная догадка верна – это в самом деле был Левандовский.
За его спиной загудела-засигналила, вылетев из-за поворота, небольшая серая машина. Едва не сшибив летчика, автомобиль помчался вслед за немцем и Лизой. Хельмут и не думал реагировать на его истеричные гудки и мигание фар – и слава богу: ведь там, за рулем серой машины, мог сидеть Бондаренко. Кто другой рискнул бы выехать на шоссе, где орудует вражеский десант, да еще так настойчиво привлекать к себе внимание немца в военной форме?
Снова мелькнули купола церкви, и Лиза, вспомнив про обет, который вчера давала Дуся, безмолвно пообещала: «Если останусь в живых, поставлю свечку!» И было от чего: дорога спускалась к Форосу извилистым серпантином, прорубаясь сквозь лес на горном склоне, и гнать по ней с такой скоростью стал бы лишь самоубийца. Этот Хельмут вообще думает тормозить?! Ведь свалимся к черту под откос!
В последний момент немец все же нажал на тормоз. Лизу бросило грудью на приборный щиток. Фордик в повороте занесло, его ветхий кузов содрогался, вот-вот готовый развалиться. Машина вписалась в вираж, идя юзом поперек дороги. Выйдя из заноса, «форд» вынырнул из облака
