— Цель — мальчик. Пожары его возбуждают. Его зовут Перри. Сейчас он дома. Пока один, но скоро вернется мама. Не думаю, что у него есть оружие.
— Мы зафиксировали местоположение, — раздался в передатчике голос Николь. — Пять коридоров на север, один на запад от вас.
— Вызывайте медиков, — сказал Адика, — и скажите им ждать в конце коридора. С безоружным двенадцатилетним мальчишкой мы справимся и вчетвером. Форж, Калеб, Рофэн — со мной. Остальные ждут здесь.
Адика крепко вбил мне в голову, что кажущаяся простота ситуации может обернуться страшной ошибкой. И пока он не объявил, что цель взята под стражу, я, послушная долгу, непрерывно сканировала один за одним четыре разума, и только потом расслабилась и повернулась к Лукасу:
— Что медики будут делать с Перри?
— Наверное, пока он на подростковом уровне, назначат ему терапию по контролю за страстью к огню. Как только дорастет до лотереи, распределят на работу, связанную с огнем, и его одержимость обернется пользой.
Я увидела в голове Лукаса образ: человек наблюдает за раскаленным докрасна очагом, где клубок из отбракованных металлических объектов, плавясь, превращается в сияющую жидкость.
Минуту я колебалась, потом выключила передатчик. Лукас поднял брови, но тоже выключил свой.
— Зачем нам секретное совещание? — спросил он.
— Мне просто стало интересно, что станет с Каллумом.
Лукас пожал плечами:
— Судебный психолог изучит его дело и определит, каким образом сделать из Каллума полезного члена улья.
Я в отчаянии всплеснула руками:
— Никто не сможет превратить Каллума в полезного члена улья. Он ведь нападает на людей.
— Каллум, похоже, верил, что его желания продиктованы свыше и он может делать с другими, что пожелает. Если это старая, глубоко засевшая установка, значит, лечение может оказаться невероятно сложным, как бы стремительно он ни менялся в поведении. Не исключено, что его установка — новоприобретенная, и тогда, вероятно, его перезапустят.
Не понимая точно, что подразумевает под этим Лукас, я проверила его мысли, и едва не задохнулась от потрясения.
— Каллуму удалять воспоминания о тех, кого он ранил, и снова отправят его на подростковый уровень!
— Все гораздо, гораздо сложнее, — ответил Лукас. — Я не знаю нюансов, но мозги Каллума перезапустят, разбирая его цепочку опыта до той точки, где у него или не было проблем с эго, или они поддаются лечению лекарствами и терапией. Как только он исцелится, сможет…
— А кто будет решать, что он исцелился? — перебила я. — Кто будет решать, что ему безопасно снова жить на подростковом уровне? И что, если они ошибутся?
— В таком серьезном деле решение будет принимать или Сапфир, или Мортон. В конце концов ты тоже будешь оценивать перезапускаемых пациентов. Бывает, они одурачивают пограничного телепата-психолога, заставляя думать, что излечились и что их нужно отправить на оценку к телепату. Однако настоящего телепата не обманешь.
— Ох. — Я нахмурилась, размышляя. — Наверное, способ действенный, но все же неправильно, что Каллум совсем избежит наказания. Даже чувства вины не останется. Он резал людей и легко мог убить кого-то, а его отправят жить обратно к другим подросткам без единого воспоминания о содеянном.
— Если Каллум не забудет, как он резал людей, лечить его будет гораздо сложнее.
— Но если и та девушка забудет, что сделал Каллум, он может снова начать с ней встречаться.
— Исключено, — заверил Лукас. — Перезапущенных пациентов всегда отсылают в дальние районы улья, иначе близкий контакт с кем-то, связанным с их прошлым поведением, может активировать оставшиеся фрагменты памяти.
Он замолк.
— Лучше спасти кого-то, чем его потерять. Лучше для личности. Лучше для улья.
Я не знала, что и думать. Не знала даже, что в точности думает об этом Лукас. Сколько в его словах его собственных мыслей, а сколько данных импринтинга?
Лукас следил за выражением моего лица.
— Эмбер, я не слишком переживаю о подобных вещах, так как знаю: у улья нет недостатка в пограничных телепатах-специалистах по лечению людей. А вот с истинными телепатами, которые ловят диких пчел прежде, чем те навредят людям, — проблема огромная, их всего пять. Вчера ты видела, что происходит, если мы не справляемся. А сегодня — что случается, если у нас все вышло. Это лучше, верно?
— Намного, — согласно кивнула я.
— Наше подразделение теперь рабочее. Если мы сосредоточимся на деле и поможем улью повысить стабильность, тогда неотложных вызовов поубавится. Вот настоящий ответ на твои опасения, Эмбер. В наших силах обеспечить, чтобы случаев, подобных Каллуму, стало меньше, а подобных Перри — больше. В наших силах сделать так, что никому не понадобится стирать воспоминания о травмирующих событиях, поскольку мы предотвратим эти самые события.
Логично, что и говорить.
— Ты прав.
Лукас снова включил передатчик.
— Я проголодался.
И я включила свой.
— Умираю с голода.
— Остальные также не прочь перекусить, — вклинился голос Адики.
Лукас подскочил:
— Вон ресторанчик. Поедим, а потом, Эмбер, поможешь мне купить носки.
В моей новой жизни преследование диких пчел с ножами перемежалось покупкой носков.
Схватив за руку, Лукас поднял меня на ноги и отбуксировал в ресторан. Только мы сели за стол, как следом подоспели несколько ударников.
К нам подошла улыбающаяся девушка и, вручив карточки меню, поспешила к неожиданно нагрянувшим мускулистым темноволосым посетителям, которых надо было обслужить.
Лукас изучил меню:
— Боюсь, у них нет дынного сока.
— Я не умру, если выпью другой. — Я кое-что вспомнила. — Восемь уровней.
— Что?
— В твоей голове восемь уровней между предозвученными мыслями и подсознанием.
— Ты снова меня читаешь? — Он осклабился. — Ускоряет процесс общения. Содержание уровней?
— Содержание седьмого уровня совершенно неподобающе для обсуждения. Восьмой уровень… На восьмой даже не стоит намекать.
— У Лукаса есть грязные мыслишки? — явно забавляясь, поинтересовался голос Адики в моем передатчике. — Я потрясен до глубины души.
— Там целый бак мути, который нужно отдраить и продезинфицировать, — ответила я.
Лукас рассмеялся.
Talita 29.06.2019 22:04» Глава 18
Переводчик: Zirochka
Редактор: Talita
Оформитель: LiLinochka
Я стояла снаружи спортзала, украдкой наблюдая, как София корпит над своей последней фреской. Она уже выполнила несколько ослепительно-ярких цветочных работ в жилой зоне подразделения. Рисунки отсканировали и занесли в архив улья, чтобы их могли повторить другие художники или даже передать по обмену другим ульям. Эта фреска была совершенно другой, озорная точная карикатура, как Адика бранит ударную группу, а те жмутся от страха.
София отступила на шаг, сердито хмурясь на рисунок, и, заметив меня наконец, раздраженно махнула кисточкой.
— Прочь!
Я поспешно ретировалась
