Иорвет как-то странно на нее поглядел, чуть склонив голову на бок, как волк смотрит на заблудившегося человеческого детеныша, раздумывая, то ли прибить лапой, то ли утащить в свое логово к остальным щенкам.
— Ну вот, хоть какое-то согласие, — развел руками Геральт, посмеиваясь.
Эрика, решив, что на сегодня достаточно, шумно вдохнула, и, свистом подозвав собаку, быстро взбежала по лестнице, словно за ней гналась стая призраков. Если бы на массивной входной двери в ее комнату была сотня замков, она закрыла бы все. И окно заколотила бы, прихвати с собой гвозди и молоток. Только чтобы чертов эльф не вошел сюда сегодня ночью.
***
Тем временем ведьмак уселся на лавку, и залпом допил выдохшееся теплое пиво.
— N’aen dearme? — хмуро поинтересовался эльф, снова раскуривая погасшую трубку.
— Поспишь тут, — проворчал Геральт, заглядывая под крышки в поисках остатков еды. — Вы так орали, что не удивлюсь, если сюда все мертвецы с окрестных кладбищ сползутся. Разбуженные.
Иорвет фыркнул, как рассерженный кот.
— Ну давай, спроси и ты, почему я все еще здесь, — иронично бросил он, предчувствуя если не разговор по душам, то некое его подобие. — Спроси, почему я, бывший офицер Врихедд, убийца и садист, мясник, как величал меня твой приятель Ярпен Зигрин, не могу сладить с одной чертовой человечьей бабой.
— Йорвет, — ведьмак снисходительно поглядел на собеседника. — Да ты пьян. Больше скажу, ужрался ты в говно, раз ведешь со мной подобные беседы.
— Пусть так, — не стал отпираться сидх, и отчего-то вся эльфская спесь разом стерлась с его лица. - Вы, dh’oine, живете мало и плодитесь, как кролики, уничтожая все, к чему прикасаетесь. Но вы живете, — в его голосе забурлила ненависть. — А мы… мы уже давно мертвы. Я презирал Aen Seidhe, которые ушли в ваши города, которые предпочли ваши законы и ваших женщин. А потом, — он помолчал немного, словно раздумывая, продолжать или нет, — понял. Иногда нужна лишь одна bloede foile beanna, чтобы снова почувствовать себя живым.
— Это любовь! — ведьмак многозначительно поднял вверх указательный палец.
В ответ Иорвет разразился долгой, непереводимой тирадой на Старшей Речи, состоящей из фраз и идиом, не произносимых в приличном обществе.
Комментарий к 9. Самый лучший фехтовальщик
Neen! Foile taedh! - Не может быть! (здесь) Безумный бард!
Ghoul y badraigh mal an cuach - страшное ругательство
Bloede dh’oine - чертовы люди
beanna - женщина
Vatt’ghern, a’baeth me aep arse - неприличное пожелание ведьмаку))
N’aen dearme? - не спится?
bloede foile beanna - чертова сумасшедшая баба
*почему-то на многих сайтах указано, что цитата принадлежит Весемиру, но в Саге диалог ведут Цири и Койон - после тренировки в Каэр Морхене.
______________________________________________
Автор осознает, что глава скатилась в какой-то сюр и лютый стеб, но спишем все на краснолюдский спирт. В конце концов, в суровой скоя’таэльской жизни должно быть место пьянкам и задушевным разговорам с ведьмаками, разве нет?)
========== 10. Проповедь Неравнодушного ==========
Говоришь, что тебя преследует чудовище. Чего ты боишься?
Если оно на тебя нападёт, скажи ему, что обожаешь чудовищ,
оберегаешь их и следишь за тем, чтобы ни один трупоедский ведьмак не нарушил их покоя.
Ну, а уж если и после этого чудовище выпотрошит тебя и сожрёт, значит,
оно чудовищно неблагодарное чудовище.
Геральт из Ривии
День не заладился с самого утра.
Эрика бестолково смотрела на измятую серую шелковую сорочку, на черный от копоти, тяжеленный чугунный утюг, на тлеющие в очаге алые угли, на особые щипцы для выкладывания углей в зубастое жерло утюга, и подумывала о найме горничной. Медный таз, в котором со вчерашнего дня кисла вода после чистки одежды от канализационной жижи, начинал подванивать. Яростно хотелось выплеснуть его в окно, чтобы не спускаться по лестнице на глазах у эльфа в обнимку с дурно пахнущей водицей.
Девушка распахнула ставни, впустив в комнату утреннюю прохладу. У соседнего здания, опершись кулаком в стену, уныло блевал полуголый мужик. На крыше, прямо над ним, отчаянно голосила красноклювая чайка.
— Доброго утречка, — мрачно поздоровалась сама с собой Эрика, выплескивая воду из окна. Блюющий у стены покосился на нее, исторг из себя длинный заковыристый мат, и, шатаясь, побрел в сторону канала. Чайка заткнулась.
В воздухе резко запахло свежестью — так сильно, что перебило весь новиградский смрад. Сплошной стеной хлынул дождь.
Безо всяких ветров, громов и молний, без предварительной мороси и духоты — просто ливанул изо всех сил, как будто мир перевернулся, обрушив реки, моря и океаны на высушенную летним зноем землю. А может, подумалось Эрике, это кара здешних богов за вылитый на двор таз? По мощеной узкой улочке мгновенно устремился мутный, бурный поток воды вперемешку с помоями, мусором, досками и трупиком крысы. Девушка отошла от окна, надеясь, что стихия не подтопит уютный «Шалфей и розмарин». Обернула руки плотными ухватками, вздохнув, взяла утюг, открыла протяжно скрипнувшую крышку, и положила в железное нутро несколько углей. Осторожно, для пробы, провела носиком утюга по серому льняному покрывалу. Хозяйственный инструмент, что большее напоминал пыточный, фыркал и скрежетал, коптил и испускал ощутимый жар. Стопка мятых рубашек, готовящихся к переезду из сундука в шкаф, ожидала своей участи.
И так же нежданно-негаданно вдруг закапало с потолка.
Эрика успела отскочить, не выпустив утюг из рук, в тот самый миг, когда из образовавшейся дыры в потолке с чердака плюхнуло водой. По выбеленной стене побежали серые струйки, сливаясь на полу в большую грязную лужу. Второй плюх застал девушку врасплох, окатив с головы до ног и заставив утюг зашипеть и подавиться горячим паром. Пальцы разжались сами собой, и чугунный монстр с потухшей пастью шлепнулся прямиком в медный таз, уже до краев полный серой воды.
— Что за напасть, — обреченно вздохнула девушка, делая еще один шаг назад, ближе к кровати, в сухую пока еще часть комнаты. Шелковые сорочки, купленные у Элихаля, — изумрудно-зеленая, винно-красная, серая, охряная и белоснежная, — смялись в мокрую груду тряпья под струями мутной воды. — Курва!
Дверь распахнулась, и на пороге застыл, раскрывши рот, Золтан.
— Сиськи Мелитэле! — всплеснул руками краснолюд. — Крыша течет!
— У кого? — хмуро возник позади него ведьмак. Из-за задушевной ночной пьянки с Иорветом он не выспался, и по помятому припухшему лицу явно было видать зарождающееся тяжкое похмелье.
Эрика ничего не ответила, только про себя попросила здешних богов избавить эту ситуацию от участия эльфа. Но они оказались слепы и глухи к мольбам, как и все божества всех ведомых и неведомых миров. Иорвет, придержав за плечо застывшего на месте Золтана, вошел в комнату, все еще покачиваясь, как баркас на волнах, и тоже замер,
