***
Продав бродячему купцу свои сапоги, куртку и штаны за горсть монет, не окупивших и десятой части их первоначальной стоимости, Эрика села в углу с кружкой меда и навострила уши. Старшую Речь она знала худо-бедно, в особенности по матерным тирадам Иорвета и одной зеленой книжице под гордым названием «Диалекты Старших рас». Было в ней от силы по сто слов на каждый диалект, и, увы, скеллигский жаргон в ней отмечен не был. Но, несмотря на это, кое-что девушке понять удалось. Щитник клана ан Крайт, поглощая свиную рульку на завтрак и закусывая ее овсяной лепешкой, рассказывал, как в Каэр Трольде поселилась ведьма, наряженная в черное и белое, сварливая и вредная, как яга. Но красивая, и — это он особенно отметил — с сиськами.
Нетрудно было догадаться, что речь шла о Йеннифер.
Эрика засобиралась в дорогу. Приютившей ее на ночь старушке оставила несколько монет, погладила черную кошку, которая тут же выгнулась дугой и замурлыкала, и отправилась в путь. Сначала вышла на берег, куда ее выбросило волнами. Побродила, посвистела, поискала следы. Арда нигде не было, как будто он сквозь землю провалился. Даже те следы, что виднелись вчера, смыло приливом. И только встретив стайку утопцев, Эрика повернула назад.
Дорога в Каэр Трольде виляла меж пригорков и скал, как собачий хвост. Сначала идти было легко — обноски, подаренные старой Биргит, продувались насквозь всеми ветрами, а холод, как известно, гонит вперед лучше батога. Вскоре великоватые древние башмаки начали натирать. К середине дня Эрика не выдержала — сняла их и зашвырнула подальше в кусты, всполошив стайку куропаток. Ногам пришел, как говаривал Золтан, полный дюввельшайс. Ножные обмотки напитались кровью и сукровицей, все болело и пекло, и капало на каменистую тропу. Кругом не было ни души, если не считать куропаток, опасливо скрывшихся за деревьями. Эрика сняла с плеч волчью шкуру, разрезала пополам. Кое-как намотала на ноги, подвязала шнурком от рубахи, и наконец полностью оценила всю прелесть здешней жизни, если у тебя в кармане не лежит кошель с золотом.
Без шкуры на плечах стало еще холоднее. Ветер пробирал до костей, продувал насквозь. Ускорить шаг очень хотелось, но приходилось идти медленно, огибая камни и булыжники, стараясь не наступать на колючки и сухие ветки. Наконец Эрика сдалась, плюнула на все, и развела костер на обочине.
«Приходите, дорогие чудовища, не стесняйтесь. Господа бандиты и разбойники, милости прошу к моему огоньку», — с иронией подумала Эрика, грея руки над огнем. Темнело стремительно и страшно: внизу, под обрывом, бесновалось море. Над тропой черной стеной стоял лес, полный невнятных, шепчущих звуков.
— Эй, — раздалось за спиной так внезапно, что Эрика подпрыгнула на месте. — Aereeh’t do aenye.
Из лесу выбрался заросший по самые брови чумазый мужик, с ног до головы замотанный в потертые шкуры. Даже если бы в его руке не было огромного палаческого топора, Эрика все равно бы испугалась и отскочила на два шага назад.
— Ты кто? — спросила она, не разобрав, что сказал странный человек.
— Лесоруб, — ответил тот, насупив кустистые брови. — А ты кто? И зачем на тропе костры палишь? Вон за поворотом город уже. Что за люди пошли, два шага сделать лень!
Сказал — и принялся тушить костер традиционным мужским способом. Эрика от такой наглости аж рот раскрыла.
— Что смотришь? — проворчал мужик. — Топай давай, негоже на тропе ночевать.
Дважды Эрику просить не пришлось. Она, прихрамывая на обе ноги, поспешила туда, куда указал грязный перст лесоруба.
Стоило пройти всего пару сотен шагов, и лес расступился, открывая удивительный и прекрасный вид. Вырубленная в скале крепость сияла огнями факелов и фонарей, а над ней, будто крылья, реяли на сильном ветру темные флаги. Широкая тропа вела вниз, к порту, даже ночью многолюдному и шумному. Причалы, словно зубцы на гребне, врезались в узкую полоску пролива, а у них покачивались на волнах корабли: драккары, шхуны, шлюпы, галеоны. Паруса серебрились в бледном свете луны, волны сверкали в отблесках факелов и костров. Эрике показалось, что она уже бывала в этом порту, видела широкий мост и крепость в скале, слышала дикий свист морского ветра в отрогах серых скал. И она смело ступила на тропу, усыпанную острыми камешками, и быстро зашагала вниз, в порт Каэр Трольде.
***
— Йеннифер, — Эрика выдохнула с облегчением, столкнувшись нос к носу с чародейкой на входе в корчму.
— По пятницам не подаю, — заносчиво отозвалась та.
— А по субботам? — не удержалась, чтобы не съехидничать, Эрика. — Я от Геральта. Мы встречались в Белом Саду, помнишь?
Соображала чародейка быстро. Она мигом втащила девушку в таверну, усадила за стол, приказала корчмарю налить ей меду и принести горячей похлебки, и, не дожидаясь, пока подадут поздний ужин, принялась пытать не хуже инквизитора Вечного Огня.
Узнав все возможное о шторме и кораблекрушении, Йеннифер постучала ухоженными ноготками по столу. Выглядела и пахла она превосходно, будто ежечасно только тем и занималась, что лелеяла собственную красоту.
— Итак, — наконец, подала голос чародейка. — Не Йеннифер, а госпожа Йеннифер, это во-первых. Во-вторых, искать собак, лошадей и скоя’таэлей ты будешь без моей помощи…
— Погоди, погоди, госпожа Йеннифер, — Эрика оставила пустую тарелку. — Йорвет отправился в это путешествие, чтобы помочь Геральту в поисках Цири. А ты собираешься списать его за ненадобностью?
— Не представляю, как Геральту в поисках Цири может помочь бывший офицер бригады «Врихедд», — с прохладной улыбкой ответила чародейка. — И не понимаю, зачем Геральт таскает за собой тебя, как собачку на привязи. Ты с ним спишь?
— С кем? — нахмурилась Эрика. — С Геральтом? Нет, конечно. А обязательно все эти вопросы решать именно сейчас? Может быть, отложим их на завтра? Или то, с кем спит ведьмак, волнует тебя больше того, жив ли он вообще?
Йеннифер, если и разозлилась, то виду не подала. Она небрежно бросила на стол две монеты, расплатившись за еду, и скрылась в своих комнатах, оставив Эрику в одиночестве и недоумении.
А корчмарь отвел девушку в темный закуток, позволив переночевать под крышей и
