Я положил руку ему на плечо.
– Дейв! С вами все в порядке?
Но водитель ничего не сказал, и мы снова рванули вперед под визг покрышек. Через пару минут мы уже вернулись к регистрации.
– Спасибо-за-то-что-путешествовали-с-«Гибер-техом», – механически произнес Дейв, – и-счастливого-обратного-пути.
Я подошел к стойке администратора, чтобы вернуть разовый пропуск.
– Чарли! – воскликнул Джош. – Ты только взгляни, что я приготовил для тебя, чтобы поднять тебе настроение, так сказать! Я называю это «Коктейлем полного спектра», в состав входят черничный, мятный и лимонный сиропы и кока-кола. Для того чтобы его приготовить, я выжал сок из семи лимонов и целого арбуза, воспользовавшись новой эффективной и невероятно небезопасной технологией, которую я называю «рука в измельчителе». Если найдешь твердый кусочек, который трудно прожевать, возможно, это будет кончик моего мизинца.
– Правда?
– Да. На переднем крае кулинарных нововведений, – весело добавил Джош, – потери неизбежны.
В доказательство своих слов он поднял забинтованный палец, и я уставился в стакан.
– Можно было процедить сок, чтобы вытащить палец, – пробормотал я.
– В этом случае пропала бы вся мякоть фруктов. Это же всего лишь самый кончик, так, пустяки.
Я попробовал коктейль, оказавшийся чем-то средним между фруктовым соком и молоком с мятой. На самом деле вкус мне очень понравился, о чем я и сказал Джошу.
– Рад, – улыбнулся тот, – очень рад!
Я допил коктейль, вытащив кончик пальца до того, как его проглотить. Он действительно оказался очень маленький. Я поставил пустой стакан на стойку.
– Спасибо, – сказал я. – Должен доложить о том, что мой водитель хотел извиниться перед женщиной, которую когда-то знал.
– Ты уверен? – спросил Джош.
– Да.
– Полностью уверен?
– Да.
– Ты это не сочиняешь?
– Нет.
– Ладно, – помрачнев, сказал он, – как тебе вот это? Я сделаю примечание.
Открыв путевой журнал Дейва, Джош записал примечание. Но только это было не примечание, а черный крестик. Сделав это, он поспешно захлопнул журнал и шумно вздохнул.
– Отголосок из прошлой жизни, – пробормотал Джош, – забытое воспоминание, всплывшее на поверхность. Однако воспоминание, лишенное функционирующего сознания, которое придало бы ему значимость и контекст, представляет собой не более чем бессвязный набор слов на клочке бумаги. Ты не согласен? Понимаешь, на самом деле очень важно, чтобы ты согласился.
Он посмотрел на меня с проникнутым болью выражением.
– Я согласен.
– Замечательно! – воскликнул он с буквально осязаемым облегчением. – На обратном пути можешь забрать свое оружие. Загляни к нам, как только сможешь, и не забудь про «скраббл». Бар при гостинице «Уинкарнис», по утрам.
Поблагодарив его, я направился к выходу. Оглянувшись, я увидел, что Джош снимает со стены сертификат «Лучшего дежурного администратора недели». Полностью успокоился я только тогда, когда благополучно покинул пределы комплекса.
Гостиница «Уинкарнис»
«…Профессиональные Зимовщики не очень-то жалуют тех, кто проповедует лживую Дормитологию: самозваных Ночных шаманов, Морфеистов, Пляшущих во сне и гомеодормитологов. Граждане нередко благодарят духов за то, что их спасли от невзгод Зимы, хотя на самом деле они должны благодарить нас: привратников, техников, квартирьеров, консулов…»
Справочник по Зимологии, 9-е издание, издательство «Ходдер и Стоутон» [64]До отхода моего поезда оставалось еще много времени, поэтому я отправился в город, чтобы встретиться с Моуди, как мы и договаривались. Я свернул направо у аптеки с закрытыми ставнями витринами, затем пересек реку по мосту, по которому неопытный водитель попытался проехать на тягаче с полуприцепом. Полуприцеп развернуло боком, он застрял на узком мосту и намертво врос в прочный, как бетон, снег со льдом. За рекой находилась главная площадь скромных размеров, пустынная, если не считать двух припаркованных машин, тумбы с почтовым ящиком, будки телефона-автомата и бронзовой статуи на пьедестале из песчаника.
Прямо передо мной лицевой стороной к площади стояло здание Зимнего консульства, увенчанный куполом бункер с гранитным фасадом, спроектированный человеком, чьи архитектурные вкусы лежали преимущественно среди волноломов. Этот стиль, называющийся «Сверхпрочностью», отражал моду на общественные сооружения, способные противостоять разрушительному воздействию ледников, землетрясений и даже падения метеоритов размером с футбольный мяч. Он отражал настроение Северной Федерации: «мы здесь навсегда».
Справа от меня стояла недавно отремонтированная мельница, закрытая, и общественный туалет под зданием городской ратуши, также закрытый. Напротив находился магазин шерстяной одежды – как это ни странно, открытый, а рядом заведение, торгующее едой навынос, – опять же закрытое. Людей на площади было немного, и все они куда-то спешили. Опустив головы, чтобы защититься от холода, спрятав лица в пуховых куртках с капюшонами.
Гостиница «Уинкарнис» располагалась слева от меня, ее название отсылало к пестро раскрашенной эмалированной табличке, рекламирующей «Восстанавливающие силы напитки «Уинкарнис», высоко над дверью. Изображенная на табличке дама эдвардианской эпохи взирала на мир с жизнерадостной улыбкой, не обращая внимания на лед и снег. В тусклом свете газовых светильников краски на табличке казались неестественно яркими.
Зайдя в фойе, я прошел к стойке администратора. За столиком сидела девушка лет шестнадцати, не старше. На ней было платье из хлопчатобумажной ткани в полоску под двумя застегнутыми на все пуговицы кардиганами, а ее прямые темно-русые волосы были аккуратно подстрижены под миску для пудинга. Девушка рылась в разложенных перед ней раскрытых учебниках и что-то записывала аккуратным мелким почерком в школьную тетрадь.
– Добро пожаловать в «Уинкарнис»! – радостным голосом произнесла она. – Я вас раньше здесь не видела.
– Я проездом, – объяснил я. – Хочу встретиться с мистером Моуди. Он здесь?
– Нет, наверное, где-то распространяется про «Бьюики» и подобную чушь. О чем вы с ним хотели поговорить?
– О «Бьюиках» и подобной чуши.
– Понятно, – сказала девушка, возвращаясь к тетрадке.
– Домашняя работа? – спросил я.
– Вообще-то это моя докторская диссертация, – с легкой обидой ответила она. – «Документальное подтверждение существования форм Зимнего состояния, прежде считавшихся мифическими и вымышленными».
– Что это означает?
– То, что я пытаюсь доказать существование Зимнего люда.
С таким же успехом она могла доказывать существование единорогов или ловить в капканы фей.
– Это очень непростая задача, вы не согласны? – спросил я.
– Граничит с невозможным.
– Потому что на самом деле они не существуют?
– О, они существуют, это точно, – трудно собирать доказательства. Но я поспорила с одним местным Поручителем, что они существуют, а Джим Трикл [65] любит поспорить.
– И на что вы поспорили? – спросил я, ожидая услышать что-нибудь вроде дюжины Вопросов или тому подобное.
– На пятьдесят «кусков».
– На пятьдесят «кусков»? – Мне потребуется двадцать лет, чтобы скопить такие деньги. – Почему так много?
– Долгая история. Как вам нравится вот это?
Открыв сумочку, девушка достала маленькую коробочку, затем, открыв ее с величайшей осторожностью, показала крошечную шляпу, меньше пяти сантиметров в поперечнике.
– Вы видите перед собой, – сказала она, – головной убор домового, одного из зимних карликов.
Я изучил шляпу. Сшита она, бесспорно, была хорошо, однако материал был похож не столько на кожу, сколько… на пластик.
– По-моему, это шляпа куклы Барби, – заметил я, – из коллекции нарядов Дикого Запада.
– Да, я тоже так думаю, – вздохнув, согласилась девушка. – Внутри стоит клеймо изготовителя. Взгляните.
Показав мне клеймо, она положила шляпу в