Полноприводная машина Авроры по-прежнему стояла перед Консульством, там же, где я видел ее в последний раз. Эдди Танджирс и Блестящая Диадема, привязанные сзади, скатились в неподвижный Rigor torpis, защищаясь от холода.
– Так-так, – сказала Джонси, – еще двое для пенсионной программы Двенадцатого сектора.
– Это добыча Авроры, – возразил я, возможно, излишне поспешно. – Она собирается забрать их в «Гибер-тех».
– Ей следовало бы поторопиться. Трикл дежурит на входе. Я тебя найду.
Потрепав меня по плечу, Джонси забралась в машину Авроры.
Меня впустили в ударопрочные ворота. Внутри мало что изменилось. Отрывной календарь на столе показал мне, что до Весеннего пробуждения остается девяносто один день. В дальнем конце я заметил Лору, перебиравшую бумаги. Вопросительно посмотрев на меня, она приветливо помахала рукой, и я ей ответил. За столами стояла перегородка из матового стекла, за которой находился кабинет. На застекленной двери было выведено краской:
Мисс А. Токката
Глава Консульской службы 12 сектора
Сквозь матовое стекло Токката была видна как смутный силуэт, судя по всему, ведущий оживленный разговор по телефону. Я употребил слово «разговор», но на самом деле это скорее был гневный монолог. Стекло было звуконепроницаемое, поэтому голос звучал приглушенно и неразборчиво, и все же чувствовалось, что Токката кричит на своего собеседника, обвиняя его в некомпетентности, время от времени приправляя свою речь цветистыми ругательствами. Я внутренне напрягся. Предстоящая встреча вряд ли доставит мне удовольствие.
За столом стоял Джим Трикл, говорящий по телефону более сдержанным тоном. Он показался мне более жирным, чем при предыдущей встрече; только поручители могут позволить себе набирать вес Зимой. Подняв взгляд, Трикл улыбнулся и показал жестом, что скоро закончит.
– В настоящий момент у нас сорок четыре лишних зимсонника, что значительно превышает наши возможности размещения, – сказал он в трубку, – поэтому, если мы к концу недели не получим по крайней мере двести человеко-дней продовольствия, Старший консул придет к вам и стальной пикой лично выразит свое недовольство. – Последовала пауза. – Да, это ее точные слова, и я полагаю, что она, вне всякого сомнения, выполнит свою угрозу. Всего хорошего, сэр.
Положив трубку, Трикл хрипло откашлялся и повернулся ко мне.
– Итак, Уортинг, – усмехнулся он, – по словам Джонси, ты проспал по-крупному.
– У меня были проблемы с будильником.
– А то как же. – Он подался вперед. – Джонси что-нибудь говорила про меня?
– Нет, – солгал я, – ничего.
– Я собираюсь жениться на ней и пригласить производителя, но, похоже, в последнее время она передумала. Что скажешь?
Джонси не сказала, что Трикл заложил в брак контракт на генетические права. Это было очень спорное требование. Женщины нуждаются в широком генетическом разнообразии, и один только выбор партнеров не может это обеспечить. Ходили разговоры о том, чтобы закрепить это право на законодательном уровне. Я тоже понизил голос.
– Это очень серьезное решение.
– Знаю; был тут Консул, с которым она спала, но теперь, когда Коттона больше нет в живых, я надеюсь на то, что Джонси забудет про беспорядочные развлечения и прочно свяжет свои чувства со мной.
– Это… только один из многих вероятных сценариев, – осторожно заметил я.
– Согласен, – сказал Трикл, – но ты здесь, ты молод, и хоть видок у тебя не ахти, только без обиды…
– Я не обижаюсь.
– …вот я и опасаюсь, что твое самое привлекательное качество поднимет тебя в рейтинге Джонси.
– А какое мое самое привлекательное качество? – спросил я, охваченный любопытством.
– Ты – это не я. Обещай, что откажешь Джонси, если она станет с тобой заигрывать? И определимся сразу, под «заигрывать» понимается все, что выходит за рамки обычных отношений между коллегами: ужин вдвоем, гуляние под ручку по снегу, игра в «Клуэдо» и сочинение прошлых приключений. Особенно сочинение прошлых приключений. Ты согласен?
– Хо… хорошо.
– Отлично. Токката освободится, как только закончит разнос. Кофе вон там. Если у тебя есть какие-либо вопросы, выкладывай.
Трикл занялся бумагами, а я налил себе то, что он великодушно назвал словом «кофе». Я осторожно понюхал напиток. От него пахло сгнившими грибами, смешанными с керосином, и на вкус он был примерно таким же.
– Я еще не пью кофе, – раздался голос у меня за спиной, – и, если судить по внешнему виду и запаху, вряд ли когда-нибудь начну.
Это была Лора Строугер, заглянувшая, чтобы поздороваться со мной. Она уже слышала о том, что я проспал и про меня забыли, однако, в отличие от всех остальных, отнеслась она к этому с сочувствием, без издевки, что было приятно. Хотелось надеяться, что реакция Токкаты будет такой же.
– Грымза не появлялась? – спросил я.
– Пока что нет, – сказала Лора, – но у нас еще остается девяносто один день. Я собираюсь разложить по всем стратегическим местам в окрестности скомканное белье и внимательно присматривать за ним. Что скажешь об этом?
Достав из сумки моментальный снимок, она показала его мне. Я разглядел лишь занесенный снегом бугор рядом с газовым светильником. Я долго рассматривал фотографию.
– Она много двигалась?
– Почти совсем не двигалась, – ответила Лора, радуясь тому, что я проявил хоть какой-то интерес. – Морозогоблины славятся своим умением часами выжидать неподвижно, прежде чем наброситься.
– Наброситься на кого?
– Никто не знает, – широко раскрыв глаза, призналась Лора. – Именно этому и посвящены мои исследования.
Я вернул ей снимок.
– Это ведь пожарный гидрант, разве не так?
– Да, – убитым голосом подтвердила Лора, печально разглядывая фотографию, – практически наверняка. Трикл согласился принять в качестве доказательства фотографию, – добавила она. – У тебя есть фотокамера?
Я сказал, что фотоаппарата у меня нет, и тогда Лора вручила мне «Кодак», какой выдают Консулам, со свежим комплектом из четырех фотовспышек плюс еще два комплекта в коробке. Устройство грубое, но без батареек и аккумуляторов, что повышает надежность при отрицательных температурах.
– Снимай сколько хочешь, но только потом вернешь камеру мне. И еще: перематывай пленку осторожно, на холоде она становится ломкой.
– Разве Грымзу можно сфотографировать? – спросил я, запихивая фотоаппарат в рюкзак.
– Понятия не имею, – призналась Лора. – Я прихожу к выводу, что Зимний люд чем-то сродни нарастающим ночным страхам, которые придают физическое воплощение кошмарным образам, существующим в сознании. Поэтому мне будет гораздо сложнее представить Триклу доказательства. Первым делом нужно понять, эквивалентен ли экзистенциальный страх страху осязаемому, и если это так и он способен убить человека, будет ли это считаться доказательством?
– Тебе точно только шестнадцать? – спросил я. – Ты такая… смышленая.
– Очень снисходительное замечание, – обиженно надулась Лора, – но я тебя прощаю. У меня генетическое расстройство гипоталамуса, не позволяющее мне погрузиться в зимнюю спячку. На протяжении всего года я сплю по восемь часов в сутки. В то время как все мои знакомые совершенно бесполезно давили подушку, я расширяла свои знания и набиралась опыта. Мой интеллектуальный возраст ближе к двадцати двум годам. Это еще не делает меня мудрецом, но я уже определенно не подросток.
– Такое часто случается? Я никогда
