Он мне поверил, поэтому пришло время и мне довериться ему.
– Потому что я был главным действующим лицом Активного управления сновидениями – и Доном Гектором, и Уэбстером, – и я знаю, где спрятан валик.
Фулнэп вопросительно поднял брови.
– Это ты так прикалываешься надо мной?
– Нет, определенно я над тобой не прикалываюсь.
– Тогда тебе нужно пройти со мной.
Мы вышли из теплой комнаты и направились по коридору в центральный атриум, где стояла оставленная на время «Ауэраубица». Было слышно, как ураганный ветер грохочет тяжелыми ставнями, а от его порывов низко гудели вытяжные трубы на крыше. Мы поднялись по главной лестнице, повернули налево и прошли по коридору по направлению стрелки, указывающей: «консервация». Остановившись перед дверью, Фулнэп дважды стукнул в нее, негромко произнес пароль «пресноводный морж», и я услышал, как отодвинулся тяжелый засов.
Я сразу же узнал мужчину, который отпер дверь. Это был медик из «Джона Эдварда Джонса» в Мертире, тот самый, который был в халате, от которого пахло дезинфицирующими средствами и чья тетка не была его теткой. Посмотрев на меня, он удивленно поднял брови.
– Чарли друг, – сказал Фулнэп.
– Неужели? При прошлой нашей встрече погиб хороший человек.
– То было недоразумение. Чарли – главное действующее лицо Активного управления сновидениями.
– Ты шутишь? – спросил медик. Его подозрительность мгновенно сменилась любопытством.
– Нисколько, – сказал Фулнэп. – Дон Гектор и Уэбстер.
Шагнув ближе, медик внимательно всмотрелся в меня.
– Мы не знаем ни одного человека, кто приобщился бы к Активному управлению и сохранил бы рассудок, – сказал он. – На что это было похоже?
– Более реально, чем реальность, – сказал я, – все чувства обострены до предела. Теперь я понимаю, почему сновидцы стремятся к этому. Всё лучше, чем в жизни. По крайней мере, в их жизни.
Беззвучно пробормотав: «Ого!», медик снова уставился на меня.
– Это доктор Теофилус Гуинн, – представил его Фулнэп. – До своей трагической, безвременной и сфабрикованной от начала и до конца кончины, случившейся три года назад, младший сотрудник Отделения научного сна «Гибер-теха».
– Значит, вы знаете всё про проект «Лазарь»?
– На самом деле я был очень младшим сотрудником, – признался доктор Гуинн, – по большей части записывал в журнал результаты опытов, занимался обслуживанием оборудования, готовил чай, немного стирки, готовки – в таком духе.
– Правду о проекте «Лазарь» мы узнали вчера, – сказал Фулнэп, – и совершенно случайно.
– Итак, что это за проект?
– Минуточку, – сказал доктор Гуинн, закрепляя на двери растяжку, подсоединенную не к одной «Голгофе», а сразу к двум. Причем в отличие от той, что была у Фоддера, эти выглядели настоящими.
Мы с доктором Гуинном заключили друг друга в Зимние объятия; от него пахло сгоревшими электродвигателями, глазными каплями и припоем. После того как мы отпустили друг друга, я шагнул в комнату и осмотрелся вокруг. Потолок был украшен лепниной, обитые деревом стены и шкафы со стеклянными дверцами намекали на то, что в былые дни помещение служило библиотекой. В одном углу был камин, давно не используемый, а все свободное пространство занимали устройства, щедро украшенные мигающими лампочками, ручками, циферблатами и тумблерами. Посреди всего этого на высоком табурете сидела женщина-лунатик, выполняющая самые сложные манипуляции с йо-йо, какие я только видел. Взгляд у нее был отсутствующий, но она была подключена к устройствам проводами, подсоединенными к приклеенным у нее на голове датчикам. Когда женщина-лунатик делала очередной пируэт с йо-йо, линии на осциллографе принимались подпрыгивать и плясать.
– Это Венди, – сказал доктор Гуинн, указывая на женщину-лунатика. – Она помогает мне с экспериментами по возрождению лунатиков.
– И как идет дело? – спросил я.
– Где-то между невыносимо медленно и жестоко неуловимо, – признался доктор Гуинн. – Ты уже знаком с Джошем? Он – наше недавнее приобретение.
Обернувшись, я увидел сидящего в плетеном кресле администратора из «Гибер-теха». Джош читал книгу, время от времени фыркая от смеха.
– Джош удрал из «Гибер-теха», – объяснил Фулнэп, – и прихватил с собой Венди. Кофе?
Я ответил, что это будет очень кстати, и Фулнэп предложил мне чувствовать себя как дома. Я подошел к Джошу.
– О, привет, Уортинг! – радостно произнес тот. – Как дела?
– Прогноз штормовой с вероятностью смертельной опасности, надвигающейся случайным образом со всех сторон горизонта.
Рассмеявшись, Джош заверил меня в том, что прогнозы погоды часто ошибаются, и показал карандаш, заточенный с обоих концов.
– Я назвал его «двурандаш», – объяснил он. – Когда ломается грифель, всегда возникает проблема, так? А тут достаточно только перевернуть двурандаш и – бац – можно продолжать рисовать.
– Вообще-то бывает полезно иметь на обратном конце ластик.
– Об этом я тоже подумал, – жизнерадостно заявил Джош, демонстрируя карандаш с ластиками на обоих концах. – Это «биластик». С таким можно исправить вдвое больше ошибок, и в отличие от обычного карандаша этот не становится короче. Ну что скажешь?
– А не проще ли было бы иметь два карандаша?
Джош долго молча смотрел на меня, затем дважды моргнул и протянул мятную конфетку, какой освежают дыхание после еды.
– А это на что похоже?
– Вкус у нее как у «После восьми» [137], – сказал я. Только тут до меня дошло, как же я проголодался.
– Да, так может показаться случайному наблюдателю. Но на самом деле это конфетка, чтобы освежать дыхание после конфетки для освежения дыхания. Я называю ее «После после восьми».
– Что, люди так любят есть мятные конфетки?
Подумав немного, Джош кратко ответил:
– Я очень люблю.
– Вот, – сказал Фулнэп, протягивая мне кружку кофе и тарелку с песочным печеньем, на которое я жадно набросился.
– А теперь, Джош, – сказал доктор Гуинн, – повтори Уортингу то, что рассказал нам.
– Рассказывать особо нечего, – сказал Джош, – и конкретных деталей я не знаю. Знаю только, что проект «Лазарь» направлен на то, чтобы подсадить всех на «морфенокс».
– Эта цель была провозглашена больше тридцати лет назад, – сказал я.
– Это уже следующий шаг. «Морфенокс-Б» будет представлен как чуть более дешевая альтернатива; однако при его применении спящие с большей вероятностью будут становиться лунатиками. Помимо значительного увеличения доходов от продажи препарата, многократно возрастет число тех, кого можно преобразовать и сдать в наем в качестве крайне выгодной и абсолютно безропотной рабочей силы. Лунатиков будут собирать непосредственно в Дормиториумах и отправлять прямиком в центры преобразования, чтобы исключить вероятность всплытия истины.
Какое-то время мы молчали.
– Как тебе удалось все это узнать? – наконец спросил я.
– Администраторы знают всё, – ответил Джош. – И, знаешь, все это в корне неправильно. У меня мало надежды увидеть приход следующей Весны, но если я хоть чем-нибудь помогу свалить Алчную фармацевтику, я с радостью это сделаю. – Он помолчал, затем вдруг с надеждой спросил: – Быть может, это сделает меня Лучшим борцом за «Истинный сон» недели? Я был Лучшим дежурным администратором недели шестьдесят две недели подряд, и мне бы не хотелось нарушать эту славную традицию.
Фулнэп пообещал лично проследить за этим, и мы оставили Джоша наедине с его эклектичными размышлениями. Мы устроились в другом конце комнаты, а шквалистый ветер носился
