разводить в степь? Пожар будет, всем нехорошо будет! Трава гореть, конь гореть, человек гореть! Человек гореть – очень нехорошо!
– Да не будет тут у вас никакого пожара, – отмахнулся невидимый за пламенем Агафон.
– И не развлекаемся мы, Керим-батыр, – поддержал товарища лукоморец. – Мы друга оттуда вытащить пытаемся.
– И не получать себя, – тонко подметил Керим и стал накручивать на палец тонкую струйку висячего уса.
– Не получать себя, – со вздохом подтвердил и развел для наглядности руками дед Зимарь.
– А если наша ваша помогать, что наша получать? – испытующе прищурил глаза, и без того едва видные под свисающим мехом шапки на плоском смуглом лице, батыр и чуть склонил голову, ожидая ответа.
– У нас деньги есть, – тут же потянулся к кошельку Иван. – Золото, серебро, медь – всё отдадим!
Керим презрительно выпятил нижнюю губу – похоже было, что предложенным он не удовлетворился.
– А конь ваша где? – спросил он, стреляя глазами по сторонам короткими очередями.
– Какая ко… – начал было Иванушка, но старик сообразил, куда ветер дует, быстрее.
– Разбежались коняшки наши, как в воду канули, – снова картинно развел он руками. – Сразу не стреножили, потом хватились – нет родимых!
– Но у нас… – не унимался Иван.
– Так что, если встретите – себе забирайте, – сделал щедрый жест дед Зимарь. – А мы уж до города так дойдем, пешочком, немного осталось.
– Но мы не идем…
– Теперь уже идем, – невзначай наступил царевичу на ногу дед. – Раз кони разбежались, то идти придется, не скакать. Пешком идти. Аки все человецы ходить должны. Крыльев-то ведь у нас нетути! Понял, мил человек Иванушка, али нет?
Иван наконец понял, о чем сразу и сообщил, не забыв, однако, добавить, что деньги их нежданные помощники всё равно должны обязательно взять.
– А как вы его выручать-то собираетесь, милы люди? – убедившись, что Масдай благоразумно помалкивает, и Иван к нему тоже теперь присоединился, обратился к кочевникам дед.
– А просто выручать его… как твоя зовут, почтенный?..
– Дед Зимарь прозывают, – степенно представился старик.
– Просто выручать его, Колотун-бабай, – продолжил Керим. – Ты про вытаскивать говорить, моя про рыбалка сразу думать.
– Какая еще там рыбалка? – донесся недовольный голос из огня.
– Моя твоя рыбачить будет, – засмеялся дребезжащим смешком начальник патруля. – Батыры моя помогать, чужаки не мешать, шаман-ага цигель-цигель вытаскивать.
С этими словами Керим повернулся к терпеливо ожидающим окончания переговоров патрульным, почти невидимым во тьме исподтишка подкравшейся ночи, отцепил от седла своей лошади аркан и стал что-то мастерить, мурлыкая себе под нос на немудрящий мотив незамысловатую бесконечную песенку, состоящую, казалось, исключительно из двух слов: 'турзы мои – мурзы мои, турзы мои – мурзы мои…'.
Иван подошел к ним было с предложением помощи, но получил отказ и вернулся к друзьям.
Минут через десять Керим, улыбаясь во весь рот, повернулся к путешественникам и взмахнул связанными вместе в одну толстую надежную удочку четырьмя копьями. С конца ее свисал кусок веревки.
– Шаман-ага рыбачить будем, моя и Касим, – представил он другого отделившегося от отряда патрульного.
– Не достанет, – с сомнением покачал головой дед Зимарь, но Керим только махнул рукой и хитро прищурился:
– Не волнуй себя, Колотун-бабай, Керим-батыр достать шаман-ага на раз-два-три!
Кочевники вслед за своим командиром приблизились к огненной ловушке Агафона и стали с любопытством наблюдать за ходом подготовки спасательной операции.
Касим подвел свою лошадь почти вплотную к огню и заставил ее развернуться боком. Еще один патрульный взял ее под уздцы, чтобы той не пришло в голову прогуляться, если станет слишком жарко или слишком скучно. Керим и Касим тут же лихо вскочили ей на спину и выпрямились в полный рост. Получилась почти цирковая пирамида, которой верхний край огненной стены едва доходил до пояса.
Один из кочевников протянул им приспособление из копий и веревки, над которым поработал изобретательный Керим. Приспособление действительно было похоже на удочку, только вместо крючка на конце 'лески' болталась петля.
– Эй, шаман-ага, – позвал с коня Керим, глядя на Агафона сверху вниз, и заговорщицки подмигнул. – Моя сейчас через огонь твоя копье протягивать, копье протягивать, копье протягивать, копье протягивать, на нем аркан висеть…
– Чего-чего?.. – не понял Агафон.
– Чего – чего? – недовольный тем, что его прервали, переспросил Керим.
– Почему четыре раза копье протягивать?
– А-а, вспомнил, четыре!.. Точно!.. Четыре копье моя твоя протягивать!
– А-а… – скрыл усмешку, уткнувшись в плечо, чародей.
– Так вот, моя говори, там петля есть. Ты петля себе на руки надевать и затянуть – без петля твоя себя не удержать. Как твоя готова будет – кричи, наша твоя дергать станем, как карась. Да цигель-цигель, а то копье сгорит, копье сгорит, копье сгорит…
– Четыре!
– Да, четыре копье сгорит, – кивнул Керим, – жарко тут, однако.
– Это что же я – со всего маху головой вперед на землю полечу? – недовольно скрестил руки на груди чародей.
– Не волнуй себя, шаман-ага, – подмигнул ему уже другим глазом начальник патруля. – Моя батыр твоя ловить на раз-два-три.
Батыры внизу согласно закивали, отошли на несколько шагов за лошадь Керима и вытянули руки, всем своим видом олицетворяя трехсекундную готовность предотвратить жесткую посадку многоуважаемого шамана-аги.
– А если не поймают? – капризно заупрямился Агафон, которому идея изобразить из себя какого-то толстого глупого карася по зрелому размышлению нравилась всё меньше. Сидеть в огненном кольце и ждать, пока оно погаснет – одно, а в мгновение ока закончить свои дни в холодной грязной степи со сломанной шеей – совсем другое.
– Слушай, дорогой, не нравится твоя – тут сиди, репка пой, пока твоя костер через сто лет протухнет, – не выдержал препирательств Керим и раздраженно притопнул ногой.
Лошадь махнула хвостом, но промолчала[65].
Сто лет?!..
Об этом волшебник не подумал.
– Ладно, ладно, – торопливо согласился узник собственной магии[66] и подал сигнал батырам. – Давайте сюда свою петлю…
Иванушка и дед Зимарь нерешительно шагнули в сторону кочевников, не зная, как предложить помощь, но те сами раздвинули свои ряды и замахали руками:
– Сюда ходи, чужаки, в середина вставай, шаман-ага ловить будем!
И они поспешили занять освободившиеся места и вытянуть руки, как это сделали батыры Керима.
Тем временем Агафон приготовился к полету, потому что из-за стены пламени донесся его несчастный голос:
– Тяните уж, чего там… Перед смертью не надышишься…
Джигиты на коне ухватились вдвоем покрепче за свое композитное удилище, Керим вскричал: 'Эй, ухнуть, да?', и они дернули враз, что было силушки батырской.
