Иван никогда не был в мастерской волшебника, но в его представлении она всегда выглядела именно так: полки, от пола до стены уставленные сосудами самой невероятной и причудливой формы, заполненными разноцветными, попеременно то булькающими, то дымящими, то меняющими свой цвет разноцветными жидкостями; таинственные предметы, наводящие на мысль то ли о кабинете знахаря, то ли о камере пыток; огромные, как камни фундамента городской стены Лукоморска, потертые фолианты с потускневшими от времени золотыми обрезами; непонятные схемы и диаграммы на пергаментах, развешанные на окнах (потому что про стены см. выше), и черная школьная доска, прислоненная к одной из полок, исписанная загадочными знаками и формулами – вечной жизни и любви, не иначе.
Единственное, что никак не вписывалось в его представления о кабинете мага-алхимика, были клетки.
Клетки с курами.
– Меня зовут Иван, я брат царя Лукоморья Василия. А это – мои спутники. Агафон и дедушка Зимарь.
– Очень приятно, – человек близоруко улыбнулся и шагнул к Иванушке с протянутой рукой. – Евгений Парадоксов. Сабрумайский ученый. А это мой сын Геннадий, ассистент. Добро пожаловать.
Иван в ответ виновато покривился и кивнул на свои веревки.
– Тит Силыч, развяжите их, пожалуйста. Они не засланцы. То есть, не шпионы, – Парадоксов на секунду замер и несколько смущенно замигал. – Вы ведь это имели ввиду?
Начальник охраны – без сомнения, приблизительно так называлась должность монументального Тита Силыча, неодобрительно, безмолвно излучая 'конечно-вам-виднее-что-делать-боярин-но-я-бы-ни-за-что- их-не-развязал', покачал головой и потянул за свободный конец веревки.
Узел ослаб, и веревка кольцами спала с царевича.
Он перешагнул ее и с благоговением и опаской протянул руку хозяину.
– Приятно познакомиться, – почтительно склонил он голову. – Значит, это не сказки, и ученые на самом деле бывают? Вот уж не думал, что своими глазами увижу самого настоящего ученого! Я всегда считал, что если ученые и существуют на самом деле, то они должны жить где-нибудь в глуши, вдали от людей и их праздных любопытствующих глаз, в больших белых квадратных замках…
– Я тоже так считаю. И насчет белых квадратных замков – идея интересная, спасибо, – согласился с ним хозяин и перешел к следующему гостю.
– Евгений. Парадоксов, – протянул он руку деду Зимарю.
– Ох, и охраннички у тебя, сынок, шибко суровые, – затряс обеими руками поданную руку старик. – Видать, есть от кого, да? Правду говорят, сердитого проклянут, а смирного живьем проглонут.
– Правда ваша, дедушка, наука – суровое ремесло, – покачал головой ученый и шагнул к Агафону.
– Евгений Парадок…
Специалист по волшебным наукам демонстративно спрятал только что освобожденную руку за спину.
– Я с шарлатанами и жуликами за руки не здороваюсь, – высокомерно объявил он.
– Ах, ты, засланец! – накинулся на него с кулаками Тит Силыч.
– Он не шпион! – бросился приятелю на помощь Иванушка.
– Пли чем тут шпион! – не унимался начальник охраны, так и норовя отвесить ушедшему в глухую оборону чародею оплеуху.
– Таких, как ты, в средние века на кострах сжигали! – выкрикивал волшебник откуда-то с пола, из-под поднятых в защиту рук. – Чтоб голову народу не морочили!
На защиту чести и достоинства отца бросился сын.
– Ах ты колдун! Ведьмак! Шептун полоумный!
– Вивисекторы!
– Палазит! Я же говолил!..
– Гена, Тит Силыч, оставьте его! Хоть он и мракобес, но мы должны уважать чужое мнение! – метался вокруг потасовки хозяин.
– От мракобеса слышу!
– Ну можно, я ему хоть по уху съезжу!..
– Невежды! Материалисты! Палачи лягушек!..
– Тогда мы подвергнем его остракизму!
– Ага, в челюсть слева!
– Тит Силыч! Геннадий! Стыдитесь! Это наши гости!
– Ну, вам виднее, боялин, – раскрасневшийся от борьбы и немного обиженный, что ему не удалось приложить нахальному визитеру, Тит Силыч перестал пытаться нанести ему средние или хотя бы легкие телесные повреждения. Вместо этого он наклонился, выудил его за шкирку из темного угла в сенях, куда тот благоразумно забился, юрко проскользнув между двумя другими мужиками, и поставил на ноги.
Двое других стражей обхватили раскипятившегося Геннадия и переставили его к окну.
– Вы, я понимаю, имеете что-то против служителей науки? – не пытаясь более подать Агафону руки, Парадоксов-старший с интересом заглянул ему в слегка помятое лицо.
– Наука может быть только одна, она же – единственно верная, – презрительно фыркнул тот. – И это – не ваша. Спекуляция на легковерии недалеких – вот чем вы занимаетесь, вместо того, чтобы познавать мир и тайны механизма его работы! Фокусами! Прес-ти-ди-жи-та-торст-вом!
– Агафон, – с упреком вмешался Иванушка. – Мы, между прочим, пользуемся гостеприимством нашего уважаемого хозяина, а ты…
– Ах, гостеприимство!.. – хлопнул ученый себя по белому колпаку. – Что же это я! Вы же устали с дороги, вымокли, проголодались, а я тут рассуждаю о высоких материях! Пойдемте ужинать со мною, дорогие гости! И ты, волхв, не отставай…
– Сам чернокнижник!..
– …А после ужина я покажу вам, над чем я работаю – дело многих поколений моих предков. И не откажу себе в удовольствии скрестить мечи дискуссии с этим… идеалистом.
– Не дождусь!
– В салай бы его запереть лучше, боялин…
– Сам засланец!
– А нельзя ли сначала баньку истопить? – лукаво поглядывая на Иванушку, вышел с предложением дед Зимарь.
– Так ведь только что топили – сегодня ж суббота! – подсказал один из помощников Тита Силыча.
– Тогда не откажи, хозяин, погреться, – попросил дед. – Может, твоя наука и поощряет в холодной воде купаться, ай все равно холодно. Так ведь и простыть недолго.
– Простыть – это термин наших оппонентов – чародеев, – живо возразил Парадоксов-старший и не удержался от возможности прочитать просветительскую лекцию темным народным массам. – Они считают, что дисфункция организма при переохлаждении этим самым холодом и вызывается. Естественно, они, как и все представители их ремесла, пошли по пути наименьшего сопротивления и ухватились за первую же гипотезу, очевидно лежащую на поверхности. На самом же деле наша кровь, как все тела и вещества, при охлаждении уменьшается в объеме, и на все органы ее не хватает. В результате олигогематоснабжения начинается сбой некоторых, самых уязвимых…
– Шарлатанство! – не вынесла душа чародея даже перед угрозой фофана от Тита Силыча вместо научного аргумента. – Наглая профанация! Любой мало-мальски здравомыслящий человек понимает, чтО на самом деле происходит! Любому ребенку известно, что в теле человека в коконе тепла циркулирует жизненная сила! И что при охлаждении тела возникает пробой кокона, и она начинает вытекать! Чем ниже температура, чем дольше охлаждение и больше охлаждаемая площадь, тем быстрее и с более непоправимыми последствиями это происходит! Это формула Гинрича! Элементарщина! Вы же все видели обморожения – они на поверхности! При чем тут органы, объясните мне!
– Объясняю! Для особо сообразительных! – ринулся в контратаку Парадоксов-младший, вырвавшийся, наконец, из захвата двух адъютантов начальника охраны.
