подготовленные позиции, – был ответ в четвертой редакции.
Нелегко всё-таки быть капралом…
Но не успели зверолюди высунуть и носа из своего надежного, но бесполезного укрытия, как на головы им обрушился ливень стрел всевозможных калибров и пробивной силы вперемежку с отборными насмешками и издевками.
Последние хоть и ранили больнее, но первые убивали эффективнее.
Оставив снаружи десяток товарищей вместе с надеждой убраться от неуступчивых ворот подобру- поздорову как можно скорей, солдаты Костея, прихватив дюжину раненых и помрачнев отчего-то еще больше, организовано отошли на заранее подготовленные позиции под крышей своего тарана для мозгового штурма.
– Какие еще будут приказания? – угрюмо поинтересовался бывший оптимист с простреленным плечом.
– Останемся тут. Должен же кто-то прийти и вытащить нас отсюда! – раздраженно прорычал капрал.
Солдаты недоверчиво переглянулись, и тут с предложением выступил местный интеллектуал, знаток военной символики:
– А, по-моему, надо оторвать таран, оставить его здесь ко всем лукоморским демонам и отх… отст… беж… то есть, сваливать под прикрытием домика!
Предложение было принято единогласно.
Но поздно.
Отодрать спасительную избушку от проклятых флагов и ворот они так и не смогли.
Оставалось только сидеть и ждать, что еще обрушит на их бессчастные головы злодейка-судьба.
К их утешению, ждать пришлось недолго: через несколько минут после последней попытки унести, подобно улитке, домик с собой, злодейка-судьба обрушила на свод тарана нечто огромное и тяжкое, отчего доски перекрытия протестующее заскрипели и заходили ходуном.
– Что это?.. – повскакивали зверолюди, но вместо ответа последовал новый сокрушительный удар.
БАХ!
– Они бросают что-то на крышу тарана!..
– Но у нас заклятье на непробиваемость!..
БА-БАХ!
– Было!!!..
– То есть?..
– Оно выдохлось! Я знаю такие штуки – они надежные, но недолговечные!..
– И что теперь будет с нашим укрытием?..
БАМ!
– Они раздавят его!..
– Они раздавят нас, тупая башка!!!..
– Сам-то больно умный!!!..
– От дурака слышу!..
– Перестаньте!..
– Прекратите!..
– Эй, вы!..
БАМ-М-М!
– И что же нам теперь делать?..
– Неужели?!..
– Но нас нет другого выхода!.. – жалобно взвизгнул интеллектуал и обвел расширившимися от ужаса глазами товарищей по добиваемому оружию.
– Я тебе покажу, предатель! Я – ваш командир! – грозно оскалил пятисантиметровые клыки капрал, но, наткнувшись взглядом на недвусмысленные выражения морд своих подчиненных, каждая из которых была украшена точно таким же дентальным набором, сник.
БУМ-М-М-М!!!
– Раз ты – командир, то вот и командуй как надо, – вздыбив шерсть на загривке и прижав уши, процедил сквозь зубы оптимист.
– Показывай! – поддержали его остальные.
Капрал вздохнул, пожал плечами, закатил глаза и набрал полную грудь воздуха:
– Отставить разговорчики! На счет 'три' начали! Раз-два-три!
– Мы! Сда! Ём! Ся! Мы! Сда! Ём! Ся! Мы! Сда! Ём! Ся!..
Бессильно скрежеща зубами и сжимая кулаки, генерал Кирдык наблюдал с почтительного расстояния[159], как трусы-таранщики, бросая оружие в грязную воду уцелевшего рва, один за другим поднимались по сброшенной веревочной лестнице на крышу башни и сдавались в плен и как, покончив с пленением, лукоморцы продолжили бросать на опустевший поверженный таран громадное бревно на цепях – лом – пока последнее слово осадной техники не превратилось в жалкую кучу строительного мусора.
И, будто издевка, будто прощальный неприличный жест, строго перпендикулярно к створкам ворот осталось торчать, как приклеенное, обитое железом стенобитное бревно.
Если бы царь мог видеть, что происходит сейчас с их планом, который не мог дать осечку!..
Генерала передернуло.
Если бы царь мог видеть, что происходит сейчас с их планом, который не мог дать осечку, единственным безопасным местом для него, Кирдыка, было бы рядом с теми таранщиками где-нибудь в казематах лукоморской тюрьмы.
И то не навсегда.
В последнее время чтобы вывести его величество из себя далеко и надолго хватало и куда более незначительных поводов, а эта неудача…
Генерал снова вздрогнул и украдкой оглянулся, не заметил ли кто.
Кто заметил.
Второй советник его величества Кто стоял поодаль от погруженного в мрачные думы военачальника и тонко, понимающе ухмылялся.
Значит, насчет доклада царю можно было не беспокоиться: Кто распишет происшедшее в лучшем виде, не жалея красок и оттенков. Он никогда еще не упускал такого шанса.
Кирдык с сожалением перестал жалеть себя и стал мыслить в другом направлении.
Что сможет заставить его величество позабыть об утреннем провале?
Только дневная победа.
Скроив озабоченную мину, генерал откашлялся и подозвал к себе советника Кто, не перестающего сладко улыбаться, словно только что лицезрел четвертование старого врага.
– Как вам известно, господин советник, на время… отдыха… его величества царя Костея я имею полномочия командовать нашей армией, – начал он издалека, но проныра-колдун, уловив, куда дует ветер, сразу же возразил:
