как только все стихло.
В лицо ему пахнула ночь.
– Вот… Выход… – услышал он откуда-то слева и сверху пристыженный голос Агафона.
Путь к бегству перед ними лежал открытым.
Задней стены в трактире больше не было.
Иванушка ни за что в жизни бы не стал разводить костер в ЭТОМ лесу в ЭТУ ночь, если бы не холод. Погода ненавязчиво, но вполне конкретно давала знать, что на улице, вообще-то, уже октябрь, что верхняя одежда осталась у кого во дворце, у кого в домике ведьмы и, что заснув при такой температуре, очень даже можно и не проснуться.
Больших трудов стоило убедить в необходимости разжигания огня Агафона. Только через час, когда тот продрог настолько, что перестал чувствовать даже собственный нос, он согласился. И согласился с жаром.
Не менее замерзший царевич, тем не менее, не поддался на провокации и не позволили Агафону принять участие в этом важном деле даже в виде собирания хвороста и тот, то ли с обидой, то ли с облегчением, кинув свой мешок рядом с Иванушкой, побрел куда-то во тьму.
Когда он минут через тридцать вернулся, маленький, но веселый и полностью жизнеспособный костерок потрескивал вовсю, с аппетитом уписывая тонкие сухие веточки, меланхолично скармливаемые ему лукоморцем. Долгое летнее путешествие в компании царевны Серафимы не прошло даром. В числе прочих полезных вещей она научила будущего супруга – сугубо городского жителя – разжигать огонь при любых обстоятельствах.
Иванушка оглянулся на шаги – довольно ухмыляясь и демонстрируя мокрые сапоги, маг приближался к нему с задранным подолом балахона, полным чего-то неприветливого и шевелящегося.
– Что это у тебя? – подозрительно покосился Иван на содержимое ноши.
– Во, – гордо улыбнувшись, волшебник вывалил под ноги Иванушки свой груз.
Тот резво отскочил.
– Да кто это?!..
– Смотри, – Агафон из общей темной кучи, так и норовящей теперь расползтись, извлек одного представителя и покрутил у царевича перед носом. – Раки. Большие. Только что наловил.
– Да как же! – Иванушка недоверчиво потыкал маленькое мокрое холодное чудовище пальцем. – Я тебя серьезно спрашиваю! Думаешь, я полный ноль в зоологии? Даже я знаю, что раки живут в ракушках!
– А утки – в утятницах, – издевательски фыркнул Агафон. – Думаю, ты полный ноль в зоологии, царевич.
Иванушка смутился и пожал плечами.
– И что мы с ними будем делать, если это действительно они, как ты утверждаешь?
– Конечно, варить! Буквально в нескольких десятках метров отсюда есть ручей – они же в ручьях живут, ты это знал? Ну, так я сейчас наберу воды, там, в моем мешке, должна быть коробочка с солью, и у нас будет знатная трапеза! Ох, и люблю я свеженьких раков! Гор-ряченьких! Самое главное.
Выудив из мешка котелок, маг в три прыжка скрылся в темноте, а Иван, решив проявить инициативу, подтащил мешок поближе к огню и пошарил в нем в поисках чего-нибудь, способного содержать соль.
На пути его пальцев сразу возникла круглая желтая деревянная коробочка с потертыми красными ягодами неизвестной породы на боках.
'О, как с первого раза повезло!' – удивленно покачал головой Иванушка и стал откручивать крышку.
Та не поддавалась.
Недоуменно хмыкнув, Иванушка нажал на красную шишечку в центре крышки в поисках скрытой пружинки.
Пружинка не нашлась, но зато крышка теперь стала прокручиваться, хоть и по-прежнему не открывалась. Раз, два, три, четыре…
Да что ты будешь делать!..
Может, пружинка на дне?
Царевич, не долго думая, перевернул коробочку.
Ко дну, оказалось, была приклеена бумажка.
'Поздравляем. Заклинание 'Большого Полосатого Бума' Хонка действительно активируется нажатием шишечки и четырехкратным поворотом крышки вокруг своей оси. У вас есть пятнадцать секунд, чтобы быстро покинуть опасную зону'.
Иванушка не считал, сколько секунд прошло с тех пор, как он нажал шишечку на крышечке и повернул крышечку под шишечкой, но что-то истерично подсказывало ему, что даже очень быстро покинуть он опасную зону уже не успеет.
И тогда он, не думая дальше, размахнулся как можно скорее и, что было сил, запулил ставшей вдруг резко разогреваться коробочкой в кусты, в стороне от тех, из которых вот-вот должен был появиться Агафон с котелком.
И бросился на землю.
Неизвестно, как насчет полосатости, но насчет размеров сомнений не возникло.
Бум, как и обещала наклейка, был действительно большим.
Ярчайшая вспышка ослепила глаза даже сквозь веки. Земля взревела, задрожала и заскакала под царевичем, а потом встала вертикально и отшвырнула его на мягко спружинившие лапы елей и совсем не спружинившие их стволы метрах в десяти от того места, где несколько мгновений назад мерцал костерок. С неба на оглушенного, ошеломленного Иванушку посыпались комья земли, ветки, раки и куски чего-то увесистого, влажного и холодного.
Спустя мгновения все смолкло.
Воцарилась недовольная тишина и темнота.
Впрочем, и той, и другой поцарствовать пришлось недолго.
– Царевич Иван, эй, ты где?.. – голос чародея раздался где-то метрах в двадцати слева от Ивана. Там же вспыхнул крошечный голубоватый огонек, робко помигал и вдруг, зафырчав и зашипев, искрой кинулся на ближайшее дерево, от чего то вспыхнуло и загорелось призрачным бело-голубым заревом.
Агафон испуганно замахал руками, и дерево, растеряно мигнув, рассыпалось в прах и погасло.
– Ты чего не откликаешься? Где костер? Что это за прятки? – в заново взошедшей на престол темноте голос чародея медленно, но верно приближался к нему. – И где раки?
– Какие раки? – прохрипел из-под своей кучи мусора Иванушка, пытаясь перевернуться на бок.
– Которые в ракушках живут! – разозлился вдруг Агафон. – Я их полчаса ловил в холодной воде, между прочим! А они в этой тьме расползутся – всю ночь ловить будешь – не поймаешь! А это был наш горячий ужин! Обрати внимание – здесь ключевое слово – 'горячий'! И что это за шум тут был, кстати?
– Шум?!.. Шум?!.. – от такой вопиющей недооценки происшедшего у Иванушки временно пропал дар остальной речи. – Шум?!..
– Да, что это было? Чем ты тут занимался?
Иван решил ответить честно.
– Соль искал.
– Соль? Какую соль? При чем тут с… ЧТО???!!!.. Где ты ее искал?!
– В твоем мешке, где же еще, – кряхтя, Иванушка встал на колени и теперь, мимоходом стараясь понять, включало ли заклинание Большого Полосатого Бума еще и остаточное явление в виде звона, или это просто его напуганные уши на всякий случай вопили о пощаде, медленно принимал вертикальное положение.
Молчанием, раздавшимся со стороны Агафона, можно было замораживать моря и останавливать реки.
– И в чем она была? – наконец смог выговорить волшебник.
– Вернее, в чем ее не было. В коробочке. Желтой, круглой. С ягодами.
И тут Агафон сказал загадочную для царевича фразу:
