Дор медленно встала, будто во сне, и приблизилась к Кролику, склонив голову, почти касаясь его лица.
– Думаешь, сможешь вернуть свою магию? – спросила Дор.
– Да, – ответил Кролик.
Алиса подумала, что он много на себя берет. Дор и до двери дойти не успеет, как Тесак ей голову проломит.
– Если так, то на что я буду тебе нужна? – спокойно и бесстрастно спросила она.
– Ты всегда будешь мне нужна, Дор, моя маленькая соня, – ответил Кролик. – Ты заботилась обо мне все эти годы, хранила мою тайну. Вот верну могущество и тебя вознагражу.
Почуяв вкус магии, он даже слюни пустил. Алиса понимала, что сейчас он наобещает все что угодно. Дор тоже это знала. Она его поцеловала и обвила руками шею. «Нет, – подумала Алиса. – Не обвила. Сдавила».
Когда-то давным-давно Дор не удалось бы обхватить его шею своими ручонками, но теперь они оказались в самый раз, и сама она стала сильнее Кролика. Гораздо сильнее.
Он выпучил глаз, молотя руками по подлокотникам. Алиса не видела лица Дор, только руки, побелевшие от напряжения. Покончив с этим, она повернулась к Тесаку и Алисе. В ее глазах не было ни грусти, ни облегчения, только ожидание.
– Прощай, Дор, – сказала Алиса.
– Прощай, Алиса, – ответила она.
Тесак взмахнул топором.
Глава восемнадцатая
Голова Дор покатилась по полу. И вдруг земля задрожала, стены покрылись трещинами, из коридора послышались встревоженные крики.
– Это что, как у Гусеницы? – спросила Алиса. – После смерти Кролика его нора тоже обвалится?
Тесак покачал головой.
– Ты что, забыла? У него же не осталось магии. Это что-то другое.
– Бармаглот идет, – испугалась Алиса. – Тесак, как же мы без клинка? Его ведь уже не вернуть.
– А зачем он нам, – сказал Тесак, схватил ее за руку и потащил к двери.
– Ты о чем? – удивилась она.
Дрожь стихла, будто гигантская тварь остановилась, возможно, пожирая добычу.
– Вся магия перешла к тебе, Кролик же сказал, – заявил Тесак.
– Кролик тут много чего наплел, – возразила Алиса. – Вот только не сказал, как найти Дженни.
Об этом Алиса жалела почти так же, как о своей роковой ошибке – выброшенном клинке. Только Кролик знал о судьбе Дженни, а теперь его нет.
– Он рассказал достаточно. Ее увезли на Восток, она легендарная красавица, зовут ее теперь Сейхар. Для начала вполне достаточно.
Восток, таинственный край пустынь, джиннов, волшебных ламп и ковров-самолетов. Какая-то несбыточная мечта, туда им никогда не попасть, ведь на пути вечно будет маячить тень Бармаглота.
– А как мы туда доберемся? – спросила Алиса, умолчав о том, что Дженни уже совсем не ребенок, и пусть даже они ее отыщут, вдруг она не пожелает встречаться с отцом.
– Ну вот, опять, – вздохнул Тесак. – Алиса, тебе просто не хватает веры. Всегда не хватало.
Что правда, то правда. Тесак всегда верил, что они вырвутся из больницы. Готовился к этому дню. Алиса никогда не загадывала наперед, жила лишь настоящим. Может, поэтому Дор так легко удалось заманить ее к Кролику.
– Ты вроде понимаешь, что волшебница, но до сих пор по-настоящему не веришь, – продолжал Тесак. – Уже и я тебе говорил, и Бесс, и Нелл, и Гусеница подтвердил, а Морж вообще собирался сожрать аж десять лет назад, чтобы заполучить твою силу. А ты все не веришь, все сомневаешься.
– Ты знала историю Чеширского про доброго волшебника и его пропащего друга. Ты подожгла розы и прогнала Бармаглота. И вообще, мы с тобой познакомились у той мышиной норы только из-за того, что Дор с самого детства знала, что ты волшебница, потому и продала Кролику. Значит, дар проявлялся еще тогда, просто ты не помнишь.
– По-твоему, ни родители, ни я сама не заметили бы, что я волшебница? – закричала Алиса.
«Мама, испуганная, с широко раскрытыми глазами, дергает Алису за руку. Первый погожий весенний денек, Алисе лет пять или шесть, и она играет в саду. Ей хочется полюбоваться на бабочек, но бабочки появляются гораздо позже. Алиса кружится, думая о прекрасных бабочках, розовых, желтых, синих, зеленых и фиолетовых. Она желает, чтобы все весенние бутоны на деревьях превратились в бабочек, и вдруг повсюду появляются бабочки. Они щекочут ей крылышками уши, касаются ресниц, и она заливается звонким смехом, не в силах остановиться, пока из дома не выскакивает мама и не хватает ее за руку.
«Алиса, что ты натворила?»
«Ничего!» Она действительно ничего не сделала, только танцевала, а потом появились бабочки.
«Что же ты натворила!» – восклицает мама с таким отчаянием и страхом, какого Алиса еще не видела.
«Я просто пожелала, – оправдывается она. – Пожелала, чтобы были бабочки, и они появились. Желание сбылось».
«Алиса, – строго говорит мама, отворачиваясь от бабочек, словно ее тошнит от одного их вида. – Когда чего-то желаешь, будь очень осторожна. Вдруг кто-нибудь подсмотрит».
«Потому что желание – это секрет, – догадывается Алиса. – И если загадать вслух, оно не сбудется».
«Да, дорогая, – говорит мама и крепко ее обнимает. – Никогда не загадывай вслух, а днем – даже про себя. Только вечером перед сном. Вот тогда загадывай».
– Почему же она мне ничего не рассказала? – спросила Алиса. – Почему? Зачем было скрывать, что я особенная, не такая как все?
– Ей не хотелось, чтобы ты привлекала внимание, – пояснил Тесак. – Это ведь она тебе рассказала в детстве легенду о волшебниках. Скорее всего, она и сама была волшебницей, но научилась это скрывать.
Трудно было представить ее красивую добропорядочную мать волшебницей. Невозможно поверить, что, обладая таким даром, она подавляла его в себе и пыталась искоренить в собственном ребенке.
Земля содрогнулась вновь, и из коридора донесся леденящий душу рев. Наверное, так мог реветь какой-нибудь дракон, несущий погибель на своих крыльях.
– Как же с ним справиться? – вздохнула она. – Чеширский говорил, что сразить Бармаглота может только этот клинок. Даже если во мне столько магии, я все равно не умею ей пользоваться. Делать пассы? Произносить заклинания? Так я не умею. И заклинаний не знаю.
«Желания сбываются».
Алиса не разобрала, то ли эти слова прозвучали у нее в голове, то ли их нашептывал ветер. Тесак нахмурился, наверное, тоже расслышал.
– Чеширский? – позвала Алиса.
«Загадай желание».
– В детстве мама велела загадывать желания только вечером, – вспомнила Алиса. – В ту ночь, когда мы убежали из больницы, мне снился пожар. Тес, кажется, это я освободила Бармаглота.
– Так ведь и нас тоже, – заметил Тесак.
«По улице течет река крови, и нет числа безжизненным телам»
– Неужели вся эта пролитая кровь на моей совести? Во всем виновата я?
– Рано или поздно он бы вырвался. Я чувствовал, как он набирается сил. Алиса не казни себя за его злодеяния, или за выбор, что он сделал, когда был человеком.
– Я могу отвечать только за себя, – сказала Алиса.
– Да. Конечно. А еще можешь исполнить то, что суждено. Уничтожь Бармаглота. И помни, ты не одна.
Алиса кивнула, и постаралась не поддаваться панике. Чеширский подсказал, что надо только загадать желание. Но что?
