Разумеется, такая тактика приводила к тому, что время от времени некоторые удары отчаянно атаковавших паладина придворных все же достигали цели — ведь тот и не думал использовать свой меч для защиты.
Но это ему и не требовалось. Черный доспех презрительно игнорировал удары кинжалов и коротких мечей, пронесенных заговорщиками под одеждой, и паладин продолжал свое движение. Шаг — удар — смерть. Шаг — удар — смерть.
Разумеется, главы заговора не стояли на месте, ожидая, когда гибель в черном доспехе, перемолов натравливаемых на него людей, приблизится вплотную. Имперские паладины и их сила были хорошо известны в каждом из осколков некогда великой империи, пусть в основном и из сказок, легенд и мифов. Но в чем сходились все сказки, легенды и истории — сражаться против паладинов, имеющих божественное покровительство, рассчитывая только лишь на численный перевес, каким бы подавляющим тот ни был, это совершенно безнадежное дело.
Да, бывали случаи, когда паладинов убивали… Весьма редкие случаи, но были, несмотря на то что паладины считали своим долгом влезать почти в каждую более-менее крупную заварушку, что происходили во время их жизни. Но практически всегда смерть паладина происходила за счет использования какого-то особо сильного яда, воинской хитрости или откровенной подлости, предательства или удара в спину.
Из всех легенд и мифов за более чем тысячелетнюю историю существования империи можно было вспомнить разве что пару имен паладинов, что погибли в честном бою. И то в таком «честном» бою против первого из них были сосредоточены военные силы нескольких провинций великой империи. Второй же, и вовсе сойдя с ума, бросил вызов самому императору и всем имперским войскам. Ну, это если верить легендам. Как оно там было на самом деле — кто упомнит…
Но так или иначе, количество находившихся в помещении заговорщиков и близко не подходило к числу войск пусть даже самой маленькой и слабой имперской провинции. И, трезво оценивая свои шансы, главари заговора вполне понимали всю безнадежность своего положения.
Рано или поздно — скорее рано, чем поздно, — паладин попросту перережет всех порабощенных пси-кристаллом натравливаемых на него бойцов, и тогда настанет очередь предводителей. В запертые двери уже ломится стража, привлеченная криком княгини, которая, в свою очередь, спряталась в неплохо защищенном укрытии под троном, а его защищают четверо могучих телохранителей в доспехах и с длинными мечами.
Не будь тут паладина, проблем эти телохранители для толпы безразличных к боли и ранам ун-эллиров не составили бы. Но паладин был и активно и быстро сокращал поголовье нападающих, с явным намерением привести их количество к общему, весьма печальному знаменателю. И потому отнюдь не желающим быть сокращенными на голову заговорщикам следовало искать какой-либо выход… Очень быстро искать!
И выходы были ими найдены. Правда, немного разные. Наконец-то проморгавшийся Кариус Неми, сжав покрепче кристалл и зло выругавшись, отдал приказ половине своих невольных рабов раскрыть ближайшие двери зала и расчистить проход для бегства.
Возможно, этот план имел некоторый шанс на успех. За счет снятия всех и всяческих природных ограничений, нечувствительности к боли и полного презрения к собственной смерти ради выполнения приказа ун-эллиры имели некоторые шансы прорваться через дворцовую гвардию. Ну а там в случае удачи можно было попробовать затеряться в городе и тем или иным способом, например подчинив капитана какого-либо судна, бежать из страны. Да, шанс на спасение, пусть весьма небольшой, этот план давал.
Вот только второй заговорщик имел совершенно отличное от первого мнение о том, как именно следует спасаться из безнадежной ситуации.
Стоило только Кариусу повернуться к нему спиной, как на макушку бывшего главы собственной безопасности рода Сержак обрушился сильнейший удар, начисто выбивший его сознание.
После чего глава рода Ивы упал на колени, протягивая руки к настороженно выглядывающей из-под трона княгине, и горестно возопил:
— Прости меня, матушка, не вели казнить, пощади голову глупую, чужаком злобным околдованную и подчиненную! Век тебя помнить буду и служить преданней пса стану, как мои предки издревле твоим служили!
Эпилог
Я исправлю этот проклятый мир. Он станет светлым и добрым. В любом случае станет. Даже если мне придется несколько уменьшить его население. Скажем, до нуля.
— Альдер, вот можешь мне объяснить, зачем тебе вообще оружие? С твоей-то силой паладина Темной Леди? — спросила Лаура, удобно развалившись в огромном кресле. В руках у графини де Стор мягко покачивался объемистый бокал с дорогущим (и невероятно вкусным) эсторским вином, ноги были укрыты пледом из тончайшей шерсти ирийских коз, а лицо выдавало полное довольство жизнью, собой, отдыхом… и легкую степень опьянения.
— В том-то и дело… — Я лениво перевел взгляд на ярко пылающий огонь в камине.
— Поясни, — не поняла моего намека девушка.
— Это сила не моя, а Темной Леди… — Я инстинктивно потер грудь, в которой с недавних пор поселилась противная ноющая боль. Я знал, что эта боль пройдет. Как, впрочем, знал и то, что случится это еще не скоро. Признаться, без последнего знания я бы предпочел обойтись. Впрочем, даже если боль не прошла бы никогда — оно того стоило! Стоило явно, однозначно и без всяких сомнений!
Я еще раз вспомнил крики и стоны Кариса Неми при допросе наиболее опытными и умелыми из палачей княжества — при всем его нежелании отвечать мне я все же узнал все, что меня интересовало, а затем увидел тот длинный, толстый, хорошо ошлифованный кол, на который он был публично усажен по завершении короткого суда, и светлая радость вновь наполнила мою душу.
— Если совсем просто, — пояснил я недоуменно смотрящей на мою широкую улыбку девушке, — то иногда гораздо проще и эффективнее просто ткнуть врага отравленной иголкой в задницу, чем пластать его на ломтики божественным мечом. Кстати, — занятий, кроме медитативного созерцания камина и медленного потягивания хорошего вина, у меня сейчас не было, и я решил удовлетворить свое любопытство, — может, расскажешь по порядку, что и как было с этим заговором?
— Тебе? — Легкое непонимание мелькнуло на лице у Лауры и вновь исчезло, смытое негой тепла, уюта и полного расслабления. — Ты же в самом центре всего действия был. И
