Окончание истории я узнала через полчаса.
Мне его рассказал сам Ленер, а заодно и гостинчик принес. Мешочек жареных орехов, дорогих, кедровых.
Трое умников решили подзаработать на лавандовом масле. Дорогущая штука, аж жуть, оно по капле идет что в благовония, что в мыла, крема, масла для тела и стоит чуть не на вес золота. Оно бы и не страшно, поставили на телегу пяток лишних бутылок, но…
Со всего, что перевозят, – Ленеру идет доход. Процент.
Платить умникам не хотелось, решили попробовать так провезти. Замаскировали…
Видимо, какую-то из бутылок закрыли неплотно. Их же одеждой перекладывали, чтобы не разбились. А подтекало не сильно, может, просто приоткрылось или снаружи испачкалось, масло концентрированное – должно было и капли хватить, так-то запах не различишь, а конь почуял.
Человек ничего не чувствовал, а я просто в тот момент почти слилась с сознанием коня, вот и получилось как получилось. И запах я узнала, и причину. А Ленер-то ее найти не мог.
И люди разные, и рубахи, и цвета одежды, да и запах уж очень слабый, и не так часто конь его чуял. Но – хватило.
Пока доискались бы, что да как, мог бы конь и покалечиться.
А еще за лавандовое масло налог другой. Это как за золото, за предметы роскоши, за него тоже берут дороже. А эти балбесы решили его провезти контрабандой.
И сами нарвались бы, и Ленера подставили… вердикт был ясен. В ближайшем городе – без выходного пособия, на улицу.
– Мало ли у кого какие обстоятельства? – намекнула я.
Ленер покачал головой:
– Шанна, я не сволочь. И о своих людях все стараюсь узнать. Семьи там от голода не плачут, и услуги лекаря им срочно не требуются. Просто есть честный, но долгий заработок, а есть быстрый и незаконный. Мне это не нужно.
Ленер немного кривил душой, но не тогда, когда говорил о своих людях.
Сам он тоже перевозит контрабанду, точно. Злило его то, что не поделились, не позвали в долю, а раз так – свободны. И проваливайте на все четыре стороны.
Я бросила в рот орешек. Вкусно, надо Корсу оставить.
– Я все понимаю, господин. Об этом не надо говорить, верно?
– Ты умничка, Шанна. Лучше промолчать об этом случае.
– Я никому не скажу.
– Договорились. А ваши способности – это какая магия?
Ленер пристально наблюдал за мной. И если бы я не ожидала чего-то подобного… глупо же ждать, что ведущий каравана будет передо мной отчитываться. Если пригласил – значит ему что-то надо.
Что именно?
Да всё то же. Не мои прелести, а мои способности. В дороге таким цены нет, но раскрываться я не собиралась. Так, чуток.
– Я особенно ничего не умею. Мама говорит, такое у многих есть.
– Такое – что?
– Да почти ничего. Вижу, когда кто-то рядом лжет. Или сильно нервничает… почему – не вижу. Может, там любовь, может, ненависть, просто человек напрягается, вот и всё.
Ленер задумчиво кивнул.
– У вас в роду магов не было?
– Может, и были, кто ж скажет? – вздохнула я. – Тиртан, сами понимаете, там такое не одобряют.
– Магов нигде, кроме Раденора, не одобряют.
– То-то и оно. Вроде как магов в нашем роду не было, а вот умельцы, – я выделила голосом это слово, – были.
И не солгала.
Магов – не было. Были магини. Или магички – в любом случае мужчин-магов не было.
– Вот оно как…
– Многого я не сделаю. Но вот так, посмотреть и увидеть…
Ленер кивнул:
– Это очень много, Шанна. Спасибо за помощь.
– Не за что.
С тем я и вернулась к костру. Все уже спали, и я полезла в телегу к Корсу. Обняла братишку, притянула поближе к себе.
Брат, не просыпаясь, подкатился под бочок, прижался, вдохнул мой запах и успокоился. Тяжко ему. Это днем он весь из себя беззаботный, а ночью выходят наружу тоска, страх, боль разлуки. И вспыхивают алыми тонами.
Я потерлась щекой о темную макушку.
Все хорошо, братик. Прогоним мы злые мысли. Сейчас я тебя обниму, вот так, и твой сон станет прозрачно-голубым, нежным, уютным…
Интересно, а по чужим снам я ходить смогу?
Сон – это ведь тоже мысль? Или лучше не рисковать? Нет, не надо. Только не в дороге, мало ли что приключиться может? Хватит мне уже одного несчастного случая с Рианой.
С тем я и уснула.
И снилось мне что-то очень хорошее.
Глава 5
Дорога вилась прихотливой серой лентой.
То скользила между холмов, то пылила рядом с рекой, то ныряла под сень деревьев, то палила солнцем так, что у меня обгорел и облупился нос.
Корс был доволен и счастлив. Ему было интересно все – от большого жука до невиданного ранее цветка, от рассказов возчиков до беготни с новыми приятелями. Ему даже нравилась немудрящая работа, к которой всех мальчишек приставил Ленер. Хвороста набрать, коней покормить, стоянку помочь обустроить.
Ничего тяжелого мальчишкам не поручали, но к вечеру они просто с ног падали. Даже те, кто постоянно ехал в каретах, – и те уставали.
Мы с Корсом старались не злоупотреблять добротой ведущего. Орас приглядывал за нами, не давая никому в обиду. Пару раз от него уже досталось Карне Галикст, которая вздумала меня воспитывать. Я бы ей тоже ответила, но не успела. Мужчина оказался рядом и цыкнул, что смотреть надо за своими сорванцами, а не за чужими дочерями. Или вы, госпожа Галикст, невесту приглядываете? Так не извольте переживать, с этой у вашего сына ничего не сладится.
Карна обиделась и замолчала на целых два дня.
Если честно, я перестала удивляться тому, что кто-то вышел замуж за Галикста, уже на четвертый день пути. Муж и жена были достойны друг друга. Поразительное сочетание спеси, лени и глупости. Никогда раньше такого не видела.
Зато ими легко было управлять.
Для этого не требовалось ни читать мысли, ни внушать свои. Надо было вызвать определенную эмоцию у себя: радость, грусть, злость, раздражение, а потом приблизиться на достаточное расстояние к человеку.
Радость я могла проецировать с пяти шагов, лично проверила на Рене.
Злость – с трех. Раздражение тоже. С чем это связано, неясно, может быть, радость мне вызывать проще? Тоску я тоже могла проецировать шагов с шести…
Вполне возможно, что те эмоции, которые проще испытывать самой, и внушать получалось легче. Пока еще было недостаточно материала, но я исследовала дальше. Было интересно, но я старалась не увлекаться. Ленер наблюдал за мной, наблюдали и его люди, и это логично. Кто ж поверит на слово?
Кто знает, может, я бы и дотерпела до Дилайны, но…
* * *Обычно караваны останавливаются на ночлег в чистом поле. Много телег, карет, животных, людей – не все постоялые дворы примут такую ораву. Да и условия должны быть для всех разные. И для благородных, и для простонародья. Никогда граф не займет покои, в которых
