Хорст спрыгнул.
– И да благословит вас Бог? – прошипел Кабал.
– Им это понадобится, – ответил Хорст.
Солнце уже полчаса как взошло, когда Кабал встретил Руфуса Малефикаруса и его армию умалишенных. Окруженный толпой благодарных граждан, которые восхваляли Иоганна на все лады, словно героя, некромант прошествовал по улицам города. Это был довольно интересный поворот событий, учитывая то, как обычно к нему относились жители: цветы и поцелуи вместо традиционных факелов и веревок, которыми его связывали, были Кабалу в новинку. Не сказать, правда, что он приходил от этого в восторг.
Затем он вышел за черту города и оказался на краю большой низины, покрытой зарослями травы и обнесенной низкой каменной стеной. Мирно паслись овцы. Руфус со своей свитой направлялся в город. Некромант остановился в ожидании и наблюдал за его приближением. Когда армия подошла совсем близко, Кабал вдруг понял, что они поют. Судя по мелодии, выбор песни был совсем неподходящим, однако, когда армия оказалась рядом, некромант смог разобрать слова:
На дне морском в пучинеОгромный спит КальмарИ ждет, когда же звездыСойдутся снова в ряд.Тогда Кальмар проснется,Сотрет нас всех с земли,Ох страшно, только Чо-чоПоют без устали…Армия Малефикаруса распевала песню, словно бойкие скауты, только что покинувшие лагерь. Они наверняка могли выкрикивать эту чепуху еще очень долго.
– А теперь все вместе! – пробасил их лидер.
Даже на расстоянии Кабал узнал Руфуса: его выдавал жуткий стиль в одежде.
Ай! Фтанг! Фтанг! Ждет нас Ктулху!Придет он за тобой.Вселенский, древний ужасВернулся в мир земной.И хочет одного лишь —Добраться поскорей,Полакомиться мозгомТвоим быстрей, быстрей.И спит огромный кракенГлубоким мертвым сном.И сны его меняютРеальность день за днем.В пучине океанской, средь ужасов Р’льехаЛежит, но временамиВсплывает на поверхность.– Только Чо-чо поют без устали?.. – пророкотал Руфус, и по его тону было ясно – все, кто не веселится, получат по голове сковородкой.
Ай! Фтанг! Приди! Приди же!Приди же Йог-Сотот!Пусть улицы заполнятУжасные шоггот.Их сладостные крики«Текели-ли!» услышь.Ах, как прекрасен вечер,И как прекрасна слизь.Кабал смутно припоминал, что музыкальный гений, решивший поставить мюзикл «Некрономикон», получил все, чего заслуживал: деньги, славу и чудесную кончину в лапах невидимого монстра, который разорвал его на куски.
Руфус наконец заметил некроманта, вскинул руку, да так, что остановил бы и марширующую колонну слонов, после чего в одиночку направился к Кабалу. Он замер ярдах в десяти и уставился на некроманта взглядом, полным презрения. Кабал поставил саквояж на землю, а трость зажал под мышкой, чтобы вытереть нос. Позади Руфуса около тридцати-сорока безумных, сумасшедших, эксцентричных голов безуспешно попытались встать в строй. Руфус был человеком мощным, с огромной бородой и романтичной шевелюрой, которая делала его наполовину поэтом, при всем том, что он ни разу не обмакнул пера в чернильницу. И борода, и грива пылали ярко-рыжим. На нем был плащ с капюшоном, брюки гольф и хорошие ботинки. Вдовесок на голове красовалась грелка для чайника, на которой вышили пирамиду с глазом внутри.
– Посмотрите, кто у нас тут. Иоганн Кабал. – Армия принялась шипеть и улюлюкать. – Некромант.
Тут же крики и шум позади Руфуса стихли.
Кабал убрал платок.
– Привет, Руфус, – сказал он ровным голосом. – Разворачивайся и проваливай. Спасибо.
Некромант взял саквояж и двинулся обратно.
– Уходишь? – проревел Руфус (vide supra). – УХОДИШЬ? Да знаешь ли ты, кто я такой?!
Кабал развернулся. Хотя глаза его скрывали затемненные очки, было ясно, что некромант сощурился.
– Я же назвал тебя Руфусом, Руфус. Может, я неточно произнес? Дай-ка подумаю. Руфус. Произносится как эгоистичный мегаманьяк, полуболван, полупридурок, наполовину под кайфом, косоглазый, с киселем вместо мозгов, вечно разинутым ртом и бровями домиком, пустозвон, свинья и тупица, Scheißkopf. Так лучше?
– Не стоило тебе этого говорить, – прошептал Руфус, сжимая кулаки так, что костяшки побелели.
Представьте себе тираннозавра, который появляется на сцене в оперетте и исполняет свою партию sotto voce, – вот такой был эффект от слов Руфуса.
– Не зли меня. В гневе я придусь тебе не по душе.
– Ты и так мне не по душе, так что разница небольшая. Ты мне не нравишься ни счастливым, ни грустным, ни радостным, ни плаксивым. Единственное, что мне понравится, так это если ты со своими дружками уберешься восвояси – туда, откуда пришел.
– Стоило разобраться с тобой при нашей первой встрече, Кабал, тогда, много лет назад. Ты никогда не понимал, какую мощь я обретаю, какие вселенские силы таятся в этой смертной оболочке. Я владею магией, которую ты не сможешь постичь даже отчасти.
– Ты о фокусах, когда зритель пишет на карте имя, ты ее поджигаешь, а потом она обнаруживается внутри апельсина целой? Тогда ты прав, подобные трюки всегда ставили меня в тупик.
Один из солдат армии Малефикаруса хихикнул, но Руфус был слишком зол и не заметил.
– Я тебя предупредил, Кабал. Теперь приготовься испытать на себе ужасный мистический гнев Малефикаруса!
Неподалеку заблеяла овца и все испортила. Малефикарус наклонил голову и злобно посмотрел на Кабала из-под своих кустистых бровей. Руфус приложил указательный и средний пальцы обеих рук к вискам и принялся бормотать дьявольские заклинания.
Кабал снова высморкался.
– У тебя не найдется ничего от простуды, а? Кажется, я где-то подхватил заразу.
Руфус принялся еще интенсивнее мычать заклинания. Шли секунды. Кабал взглянул на часы.
– Ты не мог бы побыстрее? Пожалуйста. Я человек занятой.
Руфус удвоил усилия. Кабал ждал. Но у него лишь сильнее засвербело в носу. «Может, он хочет, чтобы я умер от чиханья?» – гадал некромант. Кабал закрыл лицо платком и в очередной раз чихнул. Как раз в этот момент сработало заклинание Руфуса.
Мгновение Кабалу казалось, что он падает, затем он ударился о землю – сперва травы коснулись пятки, а затем некромант приземлился на спину. Он запоздало сообразил, что некая сила подняла его тело и швырнула. Несколько минут Кабал лежал на мокрой траве, приводя мысли в порядок. Чувствовал он себя хорошо, но понимал, что это еще ничего не значит. По крайней мере, он мог пошевелить пальцами на ногах, ощущал, как намокает одежда, а капельки дождя падают ему на лицо. Кабал уже строил планы, что именно он сделает с Руфусом и его войском, как вдруг сообразил – а ведь еще минуту назад дождь не шел.
Тут подле него вырос печального вида мужчина – его тонкие седые волосы облепили череп, а глаза напоминали неудавшуюся попытку приготовить яйца пашот.
– Здравствуйте, – поприветствовал его мужчина. – Не хотите ли чашечку чая?
Кабал сел. Он совершенно точно был уже не на равнине. Похоже, он приземлился в каком-то саду – огромном, тщательно распланированном, сродни тем, что обычно разбивают перед громадными особняками и что простираются на несколько акров. Правда, никакого особняка и в помине не было. Во все стороны тянулась неровно подстриженная лужайка, кое-где торчали кусты да полусгнившие останки беседок и шатров.
