– Нет! – закричал Милан. Этого он не хотел. В ужасе он подошел к краю крыши.
Его отец лежал на балконе верхнего этажа, затем он встал на ноги, схватился за ребра и, скорчившись от боли, с трудом произнес:
– Тебе не уйти…
Внизу на улице показался капитан Лоренцо. Милан отвернулся с облегчением. Городская стража позаботится о его отце.
На западе солнце уже наполовину погрузилось в море. Вскоре должно было стемнеть. Ему нужно было следовать своему плану.
Придерживаясь левой стороны, Милан побежал по крышам ряда домов. Кто-то разложил сушиться сотни абрикос. Чудесный сладкий запах оранжевых фруктов завораживал его. Так вот чем пахнул триумф, подумал он с улыбкой. Абрикосами!
Конец деревянной стремянки возвышался за следующей крышей. Чтобы побелить заднюю стену дома, возле нее установили строительные леса, но в столь позднее время Милан уже мог не опасаться встречи с работниками.
Милан спустился по узкой лестнице, приставленной к крыше. Теперь настала очередь для его шедевра! Он взял толстую доску, перекинул ее через улицу и опустил конец на подоконник пустующей квартиры. Милан принес доску прошлой ночью и положил ее на одну из перекладин, из которых были изготовлены узкие платформы для работников. Видимо, никто не заметил, что здесь внезапно появилась лишняя доска.
Стараясь удерживать равновесие, он осторожно направился к окну на противоположной стороне. Доска гнулась под его весом. Бездомный пес, задрав голову, с любопытством смотрел на Милана. Еще два шага…
Облегченно вздохнув, Милан стал на подоконник, нагнулся и спрыгнул в пустую квартиру. После этого юноша сразу же убрал доску, чтобы никто не мог догадаться, куда он исчез. Внезапно он услышал совсем рядом звук флейты городских стражей.
Милан отошел от окна и, согнувшись, пролез в соседнее помещение, где никто не мог заметить его с улицы.
Здесь было темно. В воздухе стоял запах плесени и кошачьей мочи. Но Милан ощутил еще что-то… легкий аромат мяты.
Его рот прикрыла чья-то рука. Одновременно он почувствовал ледяное прикосновение к своему горлу.
ДАЛИЯ, НЕПОДАЛЕКУ ОТ ОКТАГОНА, РАННИЙ ВЕЧЕР, 17-Й ДЕНЬ МЕСЯЦА УРОЖАЯ В ГОД ВТОРОГО ВОСХОЖДЕНИЯ САСМИРЫ НА ПРЕСТОЛ
– Надеюсь, тебе хватит ума не сопротивляться, если я сейчас заберу у тебя то, что ты так крепко прижимаешь к телу, – произнес женский голос. – Раинульф с удовольствием сразу же перерезал бы тебе глотку, но у меня есть слабость – я люблю поболтать с людьми.
Милан смутно распознал стройную фигуру в широкой белой накидке. Он неохотно отпустил серебряный диск, когда она взялась за него.
– Тяжелый… – пробормотал женский голос. Расплывчатая фигура отошла назад.
Милан хотел что-то сказать, но ему по-прежнему закрывала рот огромная рука, от которой воняло луком.
Раздался тихий скрежет, и желтый свет пронзил темное помещение. Женщина подняла заслонку фонаря. Теперь Милан смог более отчетливо рассмотреть воровку, которая оставила его в дураках. Она была почти полностью укрыта белой накидкой, под которой Милан разглядел коричневую кожаную куртку, подчеркивающую ее тонкую талию, и узкие, заправленные в сапоги штаны. Сапоги доходили ей до колен и были украшены серебряными пряжками. На руках у нее были плотно облегающие перчатки с отворотами из глянцевой коричневой кожи. На полу возле женщины наготове лежал меч с широким лезвием.
Воровка одобрительно присвистнула.
– Он действительно украл серебряный диск из октагона верховного священника.
– Я вижу, – мрачно произнес мужской голос сзади Милана. – Как мило с его стороны, что он лишил нас этих хлопот. – Стальной клинок еще плотнее прижался к горлу Милана. – Я могу наконец-то перерезать ему глотку?
– Подожди. – Женщина подняла фонарь и посветила Милану в лицо. Она сдвинула его маску ворона наверх. – А он симпатичный, правда, немного бледный.
– Думаю, это связано с тем, что кто-то еще до нас пытался его прирезать, – проворчал темный голос. – Он мне уже всю левую штанину промочил кровью.
– Положи его, Раинульф. – Воровка разговаривала негромко, но привычным для нее приказным тоном.
Наконец вонючая рука отпустила губы Милана, клинок отодвинулся от его горла и юношу прижали к полу. Тип, который его удерживал, был настоящим великаном, чья поясница была такой же широкой, как спина у быка. Грубые руки ощупали тело Милана. Он услышал звук рвущейся ткани.
– Это нужно зашить, – решила воровка.
У Милана закружилась голова. Зашить? Он не был обычным старым плащом, на котором можно было поставить заплату!
– Я не хочу…
– Что ты хочешь, меня не интересует! – прикрыла ему рот незнакомка. – Сейчас ты ответишь мне на три вопроса, и я дам тебе совет: не ври мне! От того, что ты скажешь, зависит, поможем мы тебе или же оставим здесь подыхать.
– Я…
Милан замолкнул и кивнул. В свете фонаря он отчетливо видел узкое лицо незнакомки, обрамленное волнистыми рыжими волосами. Светло-зеленые глаза холодно смотрели на него. Именно эти глаза подавили в нем желание сопротивляться. В их взгляде чувствовались сила и решительность, какие Милан еще ни разу не встречал у женщины. Незнакомке не нужны были приспешники. Она собственноручно перерезала бы ему горло, если бы он сейчас совершил ошибку.
– К чему этот дурацкий костюм вороны? – был первый ее вопрос.
– Вóрона, – уточнил он. – Я не ворóна. Я – Человек-ворон из сказаний. Больше всего на свете он любит серебро и крадет его, а также похищает детей.
Она нахмурила лоб:
– Это всего лишь сказка, которой пугают маленьких сопляков…
– Для верховного священника она имеет гораздо большее значение! – возразил Милан.
– Значит, ты хорошо знаком с Нандусом Тормено?
Милан замешкался и увидел, как сузились ее глаза.
– Да, – уклончиво ответил он, – я знаю его. Я часто бываю в октагоне…
– Ты находишься на очень тонком льду, Милан Тормено.
У него к горлу подступил комок. Откуда она знала его имя?
– Твой ответ не был ложью, – сурово произнесла воровка. – Но под правдой я подразумеваю нечто другое. Прекращай увиливать. Если ты хочешь уйти отсюда живым, лучше не заигрывай со мной, сын священника. Если бы ты любезно не принес нам серебряный диск, мы бы сами его забрали. Мы уже несколько недель наблюдали за октагоном верховного священника. Теперь скажи мне, Милан, зачем ты ограбил собственного отца?
– Чтобы разрушить его доброе имя.
Она удивленно подняла брови:
– И зачем тебе это?
– Только так я могу освободиться от него, – ответил он, исполненный страсти. – Мой отец – тиран, который предопределил мою судьбу вплоть до моих похорон. Я не могу дышать в его доме…
Она перебила его резким жестом:
– Хватит. Почему ты украл серебряный диск?
– Потому что он значит для него больше, чем собственные сыновья. Он бережет этот диск как зеницу ока, полирует его каждые несколько дней… Иногда он даже разговаривает с ним.
Едва сдерживаясь от переполнявшей его ярости, Милан подумал о всех вечерах, которые его отец провел в