Кровь все еще стекает по моему лицу, и я яростно ее стираю. Двумя кораблями меньше, но рифорез отца по-прежнему нас преследует, он по-прежнему близко, и, хотя ни Руби, ни Нестора с ним больше нет, капитана не так-то просто заставить передумать.
– Отличный выстрел, – говорит Грейс с одобрительной улыбкой, забирая у меня пистолет, чтобы перезарядить. – Полагаю, ты могла бы его повторить?
Я киваю, но рифорез раскачивает, и мне ясно, что как следует прицелиться едва ли удастся.
Грейс тоже это понимает и кричит Бронну:
– Что бы ты там ни делал, поторапливайся!
– Мы прошли к фьорду, – отвечает он.
Мы бросаемся к нему, однако промежуток более безопасной воды впереди нас нисколько не убеждает. По крайней мере, рифы были нашим преследователям не меньшей преградой, чем нам. Теперь же будет сложнее помешать им поравняться с нами.
– Тебе меня не обогнать! – Ветер доносит голос отца, отдающийся эхом в моих мыслях. – Ты уже привел меня прямиком к ней, Бронн. Ты такой предсказуемый. За это предательство я сожру тебя с потрохами. Ты слышишь меня?
Я смотрю на Бронна, до боли сжавшего челюсти. Что такого последние несколько лет видел в его поведении отец, чего не замечала я?
– Пожалуйста, скажи, что у тебя есть план, – просит Грейс.
– Конечно, – отвечает Бронн. – Только постарайтесь не вывалиться за борт.
Мы даже не успеваем поинтересоваться, что именно он имеет в виду, потому что Бронн разворачивает нас так резко и внезапно, что наше суденышко ложится горизонтально, и я понимаю, что мы вот-вот опрокинемся. Раздается треск дерева о скалы, и мгновение я думаю, что это мы, однако нет, наш рифорез снова выпрямляется, и я поспешно оглядываюсь. Бронн заметил выглядывающий из-под воды риф и своим маневром в последнюю секунду направил отца точно на него. Острый камень пробил корпус отцовской посудины, так что с места они тронутся еще не скоро.
Даже на таком расстоянии я чувствую силу его ненависти.
– Марианна! – ревет он, и ветер разносит мое имя проклятием. – Все, что отныне случится, случится по твоей вине. Я заставлю их страдать. Заставлю их всех умолять о смерти. Из-за тебя!
Я выхватываю пистолет из рук Грей и стреляю в отца. Знаю, что пуля не долетит, но мне этого и не надо. Я только хочу послать ему ответ, который он поймет.
Грейс мягко трогает меня за плечо:
– Хватит. Давай займемся тобой.
Пока она роется в сундуках, я падаю на палубу. От потери крови начинается головокружение. Но не только поэтому. Слова отца потрясли меня. Я знаю, что он отвечает за каждое. Его угрозы всегда подтверждаются. Мне стыдно признаться, но я боюсь.
Грейс присаживается рядом.
– Вот, нашла иголку с ниткой, но их совершенно нечем очистить.
– Давай как есть.
Она бросает на меня извиняющийся взгляд и вонзает иголку в кожу. Я прикусываю язык, чтобы не выругаться и не усложнять задачу Грейс еще больше. Хотя отец отстал, Бронну предстоит преодолеть все опасности фьорда, и нас раскачивает. Шрам получится не слишком симпатичный.
К тому моменту, когда Грейс заканчивает операцию, мне приходится перегнуться через борт. Меня тошнит. Во всяком случае, кровотечение остановлено. Сейчас Бронну самое главное, чтобы мы ему не мешали.
– Ты в порядке? – Она имеет в виду вовсе не порез.
Я прикрываю глаза и размышляю над ответом. Конечно нет. Я только что впервые за несколько месяцев увидела своего отца, и он попытался меня укокошить. Хотя я знала, что он меня разыскивает, сталкиваться с реальностью всегда гораздо больнее.
– Что там произошло? – озабоченно спрашивает она.
Понятно, она имеет в виду бой с Кливом. Образы, которые появились у меня в голове так некстати, могли мне дорого обойтись. Не хочу думать о Бриггсе, ни теперь, ни потом.
– Ничего. Я в порядке. – Вранье дается мне так же легко, как отсекание смеси ужаса и стыда.
– Ты можешь испытывать к ним ненависть, – мягко говорит Грейс. Она смотрит на мои разбитые кулаки. – И можешь признаться в том, что убила Бриггса. Я пойму. Он украл у тебя то, что было тебе дорого. Но ты должна с этим смириться, пока не погибла.
Неужели она всегда так хорошо меня понимала? Заглянуть прямо мне в душу, полную черных поступков! От подобной проницательности я ощущаю себя беззащитной. Это, вкупе с чувством вины из-за Бриггса, заставляет меня защищаться.
– Тебе-то что? – выпаливаю я. – Ты Змея, единственной задачей которой было научить меня убивать. Да, я сделала это. Лишила человека жизни. Ты преуспела. Должна радоваться.
Я сразу же сожалею о сказанном, особенно когда на лице Грейс вспыхивает обида.
Она не Змея.
Отвечает она не сразу, и голос звучит тепло и по-доброму:
– Мы с тобой давным-давно знаем, что ты способна на убийство. Но ты никогда на него не шла, и я тебя за это любила и уважала. Убийца с совестью. Я так же знаю, что переступить эту границу тебе было нелегко. И я рядом, если захочешь об этом поговорить. Поверь, я знаю, как тяжко с этим жить.
Я склоняю голову ей на плечо, и мы соединяем пальцы. Иногда Грейс понимает меня лучше меня самой. С другой стороны, я забыла о том, как убийства сказались на самой Грейс. Сожаление в ее словах сбивает с толку. А после всего того, что она поведала мне несколько дней назад, я не могу не ощущать ответственности. Она осталась с моим отцом из-за меня. И совершала для этого жуткие злодеяния. И все ради чего? Ведь ее вера в то,
