Я замираю.
– Выбор приятных воспоминаний у меня ограничен.
Грейс прикасается к моей руке и кладет подбородок на плечо.
– Это были всего лишь сказки, от которых ты быстро засыпала. Не обращай на них внимания.
Улыбка не складывается. Я-то надеялась, что она сейчас расскажет мне какую-нибудь сказку, успокоит меня, а она отмахивается, и это больно.
Решив сменить тему, я откашливаюсь.
– Может, мне что-нибудь сделать с волосами? – Оттягиваю завитки кудряшек.
– С твоими волосами и так все в порядке, – говорит она.
Однако я, словно не слыша, пытаюсь заставить спутанные космы подчиниться, укладывая их на макушке в то, что нахожу не слишком приглядной копной.
– Как тебе? – интересуюсь я, однако Грейс не отвечает.
Хотя она стоит сзади, я чувствую смену ее настроения и хмурюсь.
– Что не так?
– Ничего, – отвечает она излишне наигранно. – Просто я думаю, тебе не стоит поднимать волосы. К тому же твой отец предпочитает их такими, так зачем давать ему повод сердиться, не правда ли?
Правда. Носить волосы распущенными – все равно что носить платье – еще одно напоминание о том, что я неофициальный член команды. Только уединившись, я могу их закалывать и радоваться, что они не лезут мне в глаза.
Грейс обходит меня, чтобы встать лицом к лицу, и на какое-то мгновение взгляд ее делается отстраненным, но тут же снова фокусируется.
– И пусть только капитан скажет, что ему не нравится, – говорит она с одобрительной улыбкой.
– Спасибо.
Без нее я бы, наверное, до сих пор путалась в складках.
Мы сидим и легонько раскачиваемся в гамаке, когда она неожиданно берет мою руку в свои. Жест этот выглядит на удивление материнским, и возникает секундная глупая пауза, когда мне хочется разреветься. Я отвлекаюсь, мысленно следуя вдоль линий вокруг белых пятен на ее коже, этих крохотных островков отсутствия пигментации на руках. Есть они и выше. Я уже видела, как они выглядывают из-под рукавов. Когда я была маленькой, все ее тело представлялось мне картой, ее собственным миром.
– Нам стоит тренироваться почаще, – заявляет она.
Я ничего не отвечаю, поскольку никакими тренировками на свете не решить моих проблем.
– Да, кстати, Марианна, нет ничего зазорного в том, чтобы верить в волшебство.
– Даже если это всего лишь дурацкие сказки?
Грейс одаривает меня хулиганистой ухмылкой.
– Ничего подобного.
Когда она уходит и не остается ничего, кроме как сидеть и ждать, пока меня призовут, я вытаскиваю из сундука мертвую пичугу. Запах сразу же бьет мне в нос и горло. Трупик уже начал гнить, и та искра жизни, которая еще медлила, пока он хранил тепло, улетучилась. Теперь он меня ничему не научит. Проклятье! Я открываю иллюминатор, подставляя лицо морским брызгам, и роняю крохотное тельце в пасть океана. Вероятно, оно сгодится на закуску какой-нибудь голодной твари, так что птичья смерть не окажется совсем уж бессмысленной.
Я знаю, почему Грейс хочет, чтобы я больше упражнялась. Она думает о моем Посвящении. Окутанный таинственностью, этот ритуал для всех проходит по-разному. Однажды я спросила Грейс, чего ждать. Она помолчала, прежде чем ответить:
– Тебе нельзя спрашивать. А мне нельзя рассказывать. Ты либо справишься, либо нет. Так заведено.
Ее тревога за мое Посвящение никоим образом не придала мне уверенности. Она-то ничего не боится. А вот я лично не знаю, чего боюсь больше – самого Посвящения или того, что последует за ним. Сколько пройдет времени, прежде чем мне доверят мое первое задание? А потом что? Мне придется кого-нибудь убить? Я бы справилась. Я вполне в состоянии. В этом заслуга Грейс. Но стоит ли так легко относиться к жизни? Прерывать ее по капризу одного человека?
Одно дело избегать отцовских требований сейчас и совершенно другое – ослушаться его как капитана, отдающего приказы от имени короля.
Смотрю на порез на ладони. Возможно, отец прав. Наверное, я просто слишком слаба.
Мысли ускользают с этого предмета и возвращаются к неизбежному визиту принца. Именно эта точка на всем просторе океана представляется странным местом для встречи.
Мы находимся неподалеку от невидимой границы, разделяющей восточные и западные воды. Эту линию мы никогда не пересекаем – Западными островами не правит ни король, ни кто-либо еще, а поскольку война разрушила союз между Двенадцатью островами, Западные превратились в руины. Сегодня от них остались лишь истории, передаваемые из поколения в поколение шепотом, о беззаконии, жестоких кланах, злых существах в океанских пучинах. Говорят, последний из волшебников все еще обитает на Западе. Он ударился в еще более зловещее колдовство, нежели тогда, когда его собратья стояли за короля. Легендарные морские хищники продолжают вселять страх в сердца самых мужественных моряков, оставаясь при этом всего лишь мифом. Все вздохнут чуть более облегченно, когда мы отойдем от западных вод подальше.
Кроме меня.
Меня давно тянет к тому, что лежит за водоразделом. Будучи моложе, я с одинаковым восторгом слушала истории Грейс о Западе и Востоке. Таинственность, окружающая забытые Шесть островов, соблазняет меня с той же силой, с какой отталкивает остальных, и заставляет мечтать о путешествиях в неведомое. Подозреваю, что чувство это проистекает не столько от храбрости, сколько от моего желания сбежать. Но поскольку никто моих настроений не разделяет, я не могу не оценить расчетливость отца, который заманил принца Торина на встречу в эти неспокойные воды. Он пытается напугать принца. С ненавистью думаю о том, какую роль он уготовил при этом мне.
Проходит несколько часов, прежде чем кто-то стучит в дверь и спасает меня от моих размышлений. «Дева» уже давно перестала двигаться, и я понимаю, что мы отдали якорь. Я открываю дверь и вижу Бронна, его странноватый взгляд, который я не понимаю, пока не вспоминаю, что одета по-другому. Наверняка он еле сдерживается, чтобы не расхохотаться.
– Чего тебе?
Не помню, когда Бронн подходил к моей каюте в последний раз.
Он наконец подбирает слова.
– Принц Торин уже неподалеку. Тебя ждут на палубе.
– Вот мне повезло-то, – говорю я, не в состоянии скрыть сарказма. Поскольку
