Он по-прежнему молчит и просто стоит с таким скучающим безразличием, что я отталкиваю его, не в состоянии совладать с раздражением. С каких это пор мне нужны провожатые на борту «Девы»? Он следует за мной по пятам, однако я не обращаю на него внимания, и стена молчания, которая давно существует между нами, становится только толще.
Поскольку мы впервые принимаем на «Деве» королевскую персону, я не знаю, чего ждать от группы встречающих, но только явно не этого. Добравшись до палубы, я вижу команду, выстроившуюся стройными рядами при полном параде: черный верх и брюки прикрыты такими же темными плащами, аккуратно подвязанными на талии, на головах – капюшоны. Мой отец стоит, готовый приветствовать принца. Клив и Рен – позади него, а Грейс – в стороне. Хотя я живу среди этих людей, церемониальный строй во всем своем убийственном великолепии позволяет мне на мгновение ощутить тот ужас, который они должны вселять в души своих врагов. А может быть, и союзников.
При нашем приближении отец поднимает взгляд, и я с облегчением понимаю, что мой внешний вид его устраивает.
– А, Марианна, вот и ты! Выглядишь настоящей красавицей, дочка.
Он говорит слишком громко, и я понимаю, что слова его предназначены не для меня. Они для команды.
Я предполагала, что мой наряд кого-нибудь позабавит, возможно, даже вызовет несколько смешков, однако, судя по тому, как некоторые мужики таращатся на меня, похоже, эффект оказался противоположным.
– Благодарю, капитан, – отвечаю я, стараясь показать, что готова вести себя лучше некуда.
А мне это нужно, поскольку огромный корабль, почти не уступающий размерами нашему, пришвартовывается, хлопая королевским сине-зеленым стягом и флагом Восточных островов. Он настолько восхитительно живой, что лишний раз подчеркивает ту мрачность, которая постоянно окутывает «Деву». Только я выпадаю из общей картины. Сегодня я в своем дурацком платье все равно что маяк.
Рен и Клив делают шаг вперед, ловят швартовые, брошенные королевским рулевым, и стягивают борта кораблей достаточно близко, чтобы мы могли принять пассажиров. Несколько королевских гвардейцев переходят к нам на палубу первыми, церемониально прижимая пики к груди. Я не могу сдержать улыбку, потому что, если бы дело дошло до стычки между ними и элитными головорезами моего отца, никакого состязания не получилось бы. Интересно, осознает ли принц Торин, насколько он здесь уязвим.
А вот на борт поднимается и он сам. Я представляла его постарше, широким в талии от сидячей жизни, полной баловства, возможно, надменным. Однако человек, подходящий к нам, почти моих лет, одет безукоризненно, а его стройная, поджарая фигура говорит о том, что он вовсе не праздный пассажир на своем судне. Идет он с присущей его положению уверенностью, и, хотя его красивое лицо скрывает внутреннее напряжение, я предполагаю, что при дворе он пользуется большим успехом. Особенно среди женщин.
– Принц Торин, – говорит мой отец, выступая вперед и скрещивая на груди руки в знак приветствия. – Добро пожаловать на «Деву».
– Вы оказали мне честь, капитан Адлер, – отвечает Торин елейным голосом. – Не каждый день получаешь приглашение отобедать на самом страшном корабле в наших водах.
– Мы рады, что вы смогли нас посетить. – Я никогда раньше не видела, чтобы мой отец использовал свое обаяние. Я даже не подозревала, что оно у него есть. – Позвольте мне представить вам моего рулевого – старшину Клива. Мой боцман Рен. А это Бронн. Самый ценный из моих убийц.
Я бросаю взгляд на Грейс, чтобы увидеть, что она испытывает, будучи обойденной вниманием, причем так публично. Вообще-то она – одна из старших членов команды. Ее лицо ничего не выдает, и я подозреваю, что отец далеко не первый раз обращается с ней не так уважительно, как с остальными. При всем своем великолепии у нее есть один фатальный недостаток. Она женщина. Все женщины на корабле должны драться быстрее и трудиться усерднее, чтобы заслужить мужское признание, и уж кому как не мне знать, насколько невысокого отец о нас мнения.
Принц Торин вежливо кивает по мере представления.
– Приятно с вами познакомиться, хотя, разумеется, ваша репутация говорит сама за себя. Но где же моя суженая?
Я смотрю во все глаза, ожидая, когда с его корабля сойдет женщина, элегантная и красивая, мило извиняющаяся за опоздание. Однако никого нет. А когда отец поворачивается ко мне с притворной улыбочкой на губах, я осознаю, что никого и не будет. Потому что принц имеет в виду меня.
3
Трапеза, вероятно, проходит неплохо с дипломатической точки зрения, однако я не могу получать удовольствия от стоящих передо мной кушаний, какими бы обильными они ни были, а если бы мне удалось выпить весь ром на свете, он бы все равно не успокоил моих мыслей. Впрочем, мне все равно позволено не больше крохотного глотка. Отец держит меня на коротком поводке, предположительно, чтобы не дать распоясаться. Потому что ему надо знать, как я себя ощущаю, попав в его западню. С того момента, как мне на шею наброшен аркан, я с трудом сохраняю самообладание. Если я начну сопротивляться, подниму голос, заору на отца: мол, я не его чертова кукла, чтобы мной торговать, веревка затянется и выдавит из меня весь дух. А потому я сижу смирно, играю свою роль, и все это время гнев жжет так, что наверняка уже испепелил мои внутренности.
Я не подозревала, чего ждать от принца Торина, и, хотя наши опустевшие обеденные тарелки вымыты и освободили место сладкой выпечке, не чувствую, что узнала о нем что-либо. Он ведет себя ровно так, как ждешь от принца, общается со всеми на равных, а не как с подданными, и довольно внимателен ко мне. Какое на мне замечательное платье! Как оно подчеркивает мою красоту! Как Первый остров ждет не дождется предстоящего бракосочетания!
Однако ни одно его слово не звучит искренне и чистосердечно. Он как будто играет самого себя, и, хотя, возможно, ему удается обмануть остальных, я не верю ему ни секунды. Тупая боль в ладони напоминает об отце, который наблюдает за каждым моим движением, но и при этом мне приходится держать себя в руках, чтобы улыбаться.
