Гизмо с набитым ртом прошепелявила:
– Ижи шуда, поешь.
Макса не пришлось приглашать дважды. Он набил полную пасть мясных шариков и, не успев проглотить их, тут же нагнулсяза второй порцией.
Самсон так и сидел на голове пса, уцепившись за шерсть, и что-то мычал себе под нос, пока собаки с хрустом жевали корм.
– Вы, собаки, похоже, не ели много дней… нет, недель! – воскликнула мышь, но трое приятелей не отреагировали. Они набивали животы и ничего вокруг не замечали.
* * *– Вы могли бы подумать, что мне наскучили шарики, – рассуждал позже Крепыш, когда собаки возвращались к выходу из разграбленного зоомагазина. – Но я никогда не откажусь от старомодной классической еды.
Макс лаем выразил согласие:
– Когда мы найдём своих людей, ты станешь толстяком, теперь я это точно знаю.
– Можешь делать ставки! – отозвался Крепыш. – Когда мы вернёмся домой, я больше никогда никуда не убегу. Буду только есть, спать, ну и ещё позволю себя гладить. – Подтолкнув Гизмо мордой, он спросил: – А ты? Разрешишь вожакам стаи баловать тебя, пока не станешь толстой и счастливой?
Острые ушки Гизмо поникли, йоркширка опустила хвост и тихо проговорила:
– Я не знаю, стараюсь не думать об этом.
Странно, что Гизмо ответила так грустно. Это на неё не похоже. Макс собрался было спросить, всё ли с ней в порядке, но его перебил Самсон, так и сидевший между ушами пса:
– Погодите-ка, вы говорите, что ищете людей?
– Точно, – подтвердил Макс. Они как раз вышли из зоомагазина. – Как я говорил, мы ищем своих родных.
Пёс замер в изумлении, потому что Самсон вдруг спрыгнул прямо на пол.
– Я думал, вы говорите о своих собачьих семьях! – заверещала мышь, тыча лапкой в сторону мышиной армии. – Вроде моей. Мышиной. Одного со мной рода.
– Собачья семья у меня тоже есть, – заверил его Макс. – Она перед тобой.
– О! – воскликнула Гизмо, махая обрубком хвоста. – Спасибо, Макс.
Лабрадор ответил ей тем же и продолжил:
– Но мы пришли сюда с севера, чтобы найти своих людей. Наших людей. Мы хотим помочь им всем вернуться домой.
Из тёмных углов послышались аханье, недовольные вздохи и ропот. Мыши сбились в кучу и сердито уставились на Макса.
– Не понимаю, зачем вам это, – сказал Самсон. – Мы тут хорошо устроились. Весь торговый центр в нашем распоряжении, никто не гонит нас прочь, на улицу, в дикое поле, где ухают совы, а соколы кружат в небе и пикируют с высоты за нашими детишками.
– Вообще-то, раз уж ты упомянул об этом, то знай: все птицы улетели, – сообщил ему Макс.
Самсон, казалось, не услышал этих слов. Он расхаживал взад и вперёд и продолжал разглагольствовать:
– Или того хуже: люди ставят на нас ловушки и добавляют в приманку отраву. Люди ужасны! Надеюсь, они никогда не вернутся! И вообще, по мне, так они выглядят вполне счастливыми.
Крепыш вышел вперёд и встал рядом с Максом:
– О чём это ты? Откуда тебе знать, как выглядят люди?
Самсон указал узкой мордочкой на телевизор в витрине магазина электроники:
– Сам посмотри. Я не понимаю ни слова, но счастливое лицо сразу отличу.
Макс глянул на экран, Гизмо и Крепыш встали по бокам от вожака. В дикой спешке – скорее налопаться шариков – пёс совсем забыл о телевизоре, но теперь его полностью захватили мелькающие на экране картинки.
Сначала появилась женщина с микрофоном, она шла мимо палаток. Люди с печальными лицами – дети и родители, молодые и старые – сидели на пластиковых ведёрках для охлаждения напитков или раскладных стульях вокруг дымившихся жаровен. Вид у всех был усталый… и уж точно не счастливый.
– Настроение здесь, – мрачно вещала в микрофон женщина, – в палаточном городке Восточного Техаса, невесёлое, несмотря на слухи о том, что лекарство, вероятно, вскоре будет найдено. Бывший житель Алабамы Гай Джексон объяснил мне почему.
На экране появился бородач в истрёпанной бейсболке.
– Предполагалось, когда всё это только началось, что порядок наведут быстро, – заговорил он в микрофон. – Потом нас спровадили на другой конец страны и поселили здесь, как каких-то бездомных бродяг. Каждую неделю – новые слухи, мол, какое-то там средство исправит всё это безобразие. Много недель прошло, а мы так и не увидели этого волшебного лекарства.
Камера переключилась обратно на репортёра, теперь женщина шагала вдоль высокой серебристой стены.
– Стена, – вымолвил Макс, вспомнив свой сон.
– Многие люди здесь говорили мне: чем дольше длится карантин, тем меньше остаётся надежд, что это временное явление. Строительство Великой Техасской стены, – репортёр подняла руку и указала себе за спину, – только упрочило мнение людей, что такие жизненные условия станут теперь постоянными.
На экране появилась старушка.
– Из-за урагана «Рут», который пронёсся по нашим городам, не подготовленным к этому удару, мы теперь не знаем, есть ли у нас вообще дома, куда мы могли бы вернуться, – заявила она.
Камера вернулась к репортёру, снова идущему вдоль палаток.
– Всего час назад доктор Линн Садлер – женщина, которую многие считают ответственной за распространение вируса «Праксис», – сделала заявление из своей мобильной лаборатории, которая находится за стеной. Она подтвердила слухи о скором появлении лекарства и сообщила, что оно будет готово в течение нескольких недель, если не дней.
Тут Гизмо громко гавкнула:
– Доктор Линн!
– Кто? – не понял Самсон. – Что? Где…
– Ш-ш-ш, – осёк его Макс и снова стал напряжённо смотреть на экран телевизора.
– Однако, даже если заверения доктора Садлер окажутся правдивыми, – продолжила репортёр, – при условии, что столько городов захвачено ураганом или опустошено эвакуацией, кажется маловероятным возвращение к нормальной жизни, какую мы знали прежде. – Она кивнула в камеру. – Передаю слово вам, Брайан.
Картинка на экране изменилась: теперь показывали сидящего за столом мужчину в костюме, но Макса передача больше не интересовала. Он опустил взгляд и посмотрел на Самсона.
– Тебе кажется, что эти люди выглядят счастливыми? – удивлённо спросил пёс. – Они живут в тесноте! В палатках!
– Именно! – пискнул мыш. – По себе знаю: когда я остаюсь один, без своих соплеменников, то становлюсь беспокойным.
– Но люди не мыши, – заметила Гизмо. – Они нуждаются в пространстве и жизни в доме.
Самсон дёрнул хвостом:
– Мне нет до этого дела.
Крепыш расхаживал взад и вперёд вдоль витрины, поглядывая в телевизор.
– Ты эту стену видел во сне, приятель? – осведомился он.
Макс не был уверен, но это казалось вероятным.
– Возможно. – Пёс подумал о Чарли и Эмме, живущих, как все эти люди, и понял: теперь найти родных ещё важнее.
– Какую стену? – уточнил Самсон.
Не успел Макс ответить, как Крепыш сказал:
– Про которую, по словам лошадей, знает зверь по имени не то Пятнистый, не то Полосатик. Вот какую.
По мышиной толпе пронёсся ропот.
– Полосатик? – повторил вожак грызунов. – Пятнистый?
– Ты его знаешь? – спросил Макс.
Самсон потёр лапки, дёрнул усами и сказал:
– Их. Это два разных зверя. Мы слышали о них от одного бродяги, которого напугали и выгнали отсюда. Они живут у железной дороги в местечке под названием
