Я буду дома со своей семьёй… если бы это всё было ужасным сном.
Чарли снова подталкивает мою руку, возвращая меня в настоящее.
Гриффин не заходит, а открывает мне ворота. Я держусь осторожно, подойдя ближе и просто остановившись у ворот. Мой взгляд охватывает кладбище. Там нет надгробий.
— Слишком темно, — я не уверена, имею ли я в виду ночь или ситуацию, с которой я столкнулась.
Гриффин протягивает мне руку, и на мгновение я смотрю на нее, как будто это что-то опасное.
— Я покажу тебе, куда идти.
Я смотрю на него, не забывая о его роли, которую он сыграл в этой трагедии. Я неохотно вкладываю свою руку в его руку, позволяя ему потянуть меня за ворота. Мы прошли только несколько шагов, но они чувствуются вечностью.
Гриффин слегка подтягивает меня перед собой и говорит тихим голосом:
— Вот они, — он указывает направо. — Твой папа, — его правая рука напротив моего плеча, в то время как он указывает на могилу рядом с папой. — Твоя мама, — моё сердце мучительно сжимается при мысли, что мои родители находятся под землей. Я стою на месте. Его рука снова касается меня, и он указывает налево от меня. — Логан.
Мой подбородок опускается на грудь, а нос начинает покалывать от слёз.
Его рука наполовину обхватывает меня, когда он указывает на последнюю могилу:
— Джош.
Всхлип скользит сквозь мои стиснутые зубы. Я хочу поднять руки прикрыть свой рот, чтобы не издать другие звуки, но я не могу заставить себя пошевелиться. Агония разрушает, делая меня узником боли.
Слёзы текут из уголков моих глаз, скользя по моим щекам. Я вздрагиваю при вздохе, и это заставляет всхлипнуть моё горло.
Рука Гриффина полностью обнимает меня, и он делает шаг вперёд, прижимая свою грудь к моей спине. Он держит меня, в то время как мои глаза танцуют в тени последнего пристанища моей семьи.
Он держит меня, пока я оплакиваю улыбки, которые я никогда больше не увижу.
Он просто держит меня, пока я снова и снова ломаюсь.
Я позволяю ему обнять меня не потому, что простила его, а потому, что мне нужно, чтобы он не дал мне развалиться. Я позволяю ему быть рядом со мной, потому что он мне нужен.
— Зачем ты это делаешь? — спрашиваю я и начинаю отходить от Гриффина. — Почему тебя волнует, что со мной происходит? Как ты сказал ранее, мы не общались.
— Я дал обещание Джошу, — его голос такой же тёмный, как ночь.
— Какое обещание?
— Я обещал позаботиться о тебе, если с ним что-нибудь случится. Я обещал защитить тебя.
— Ты можешь? — я не знаю, откуда взялся этот вопрос. Это глупый вопрос. Никто не может реально защитить другого.
— Я могу, — говорит он стальным голосом.
Я иду к воротам. Я пытаюсь не говорит эти слова, но они отравляют меня, поэтому я их произношу:
— Так же, как ты защищал Джоша?
Я слышу, как он подходит ближе, а потом чувствую его за спиной. От него волнами исходит сильное чувство. Чувство, как сильные ветры, которые сотрясают твой дом до того, как разразится буря.
— Точно так же, как Джош защищал меня? — мой голос дрогнул, но я говорю эти слова, потому что, если они останутся внутри меня, я просто сгнию. — Ты такой же трус, как Джош? Убиваете вместе, лжёте вместе?
Я поворачиваюсь к Гриффину и чувствую, как во мне нарастает горечь.
— Раньше я думала о мире Джоша. Он был моим героем, — Гриффин просто смотрит вниз на меня, его голубые глаза сияют в лунном свете. — Я верила, что Джош всегда спасёт меня. У меня не было сомнений.
Я вижу, как Гриффин сглатывает.
«Прости», — последние слова Джоша пронзают меня.
— Он не спас меня. Он не спас никого из нас. Он позволил нам умереть с пустым словом… «Извините».
Мой голос ломается от всех бушующих эмоций моей души.
Я оборачиваюсь и ухожу от Гриффина. Иногда жизнь доходит до того, что ломает нас, и мы ничего не можем с этим поделать. Ты уже опоздал, Гриффин. С таким же успехом ты можешь прекратить это шоу, которое ты показываешь всем. Я не куплюсь на это. Ты подделка, точно такой же, каким оказался Джош .
Я ухожу и тот факт, что Гриффин ничего не говорит в ответ на мои обвинения, просто ставит точку.
***
Прошло четыре дня с тех пор, как я сказала все эти ужасные вещи Гриффину. Я продолжаю твердить себе не чувствовать себя виноватой, что он это заслужил, но моя совесть отказывается верить этому.
Моя совесть – Чарли.
Он продолжает бросать на меня неодобрительные взгляды, а затем глубоко выдыхает.
— Он это заслужил, — бормочу я Чарли, когда мы оба смотрим на воду.
Здесь спокойно. Вода оказывает на меня успокаивающее действие. Я не могу заставить себя посмотреть вверх. Звёзды идут рука об руку с Джошем.
Чарли подталкивает меня, и когда я смотрю в его карие глаза, то вижу слова ясно: «Нет, он не такой. Ты сказала обидные вещи, потому что тебе больно. Это не правильно».
Я качаю головой, отказываясь слушать Чарли.
«Ты знаешь, что ты сделала неправильно. Ты обвиняешь его во всём. Прошло четыре недели, а он был честным и милым. Тебе не кажется, что ты слишком жестока с ним?»
Я снова качаю головой:
— Нет, Чарли.
— Ты говоришь с собакой? — спрашивает кто-то позади меня. Я быстро встаю, и когда мужчина выходит из тени, я успокаиваюсь. Это Майк. Я не видела его с того дня в гостиной. Я не обратила на него внимание, если честно. Я была слишком поглощена своей собственной болью и страданиями.
Но теперь, когда он стоит в нескольких футах от меня, и уже стемнело, и нет никого другого, я чувствую то же самое беспокойное чувство, которое подкрадывается к моему позвоночнику, что я почувствовала в день, когда мы встретились. В этом парне что-то не так.
Я начинаю возвращаться к дому, и я рада, когда Чарли идёт с боку от меня, таким образом он находится между мной и Майком.
— Я что-то сделал такое, чтобы тебя обидеть? — спрашивает Майк, когда я иду мимо него.
Я быстро качаю головой:
— Я не самая хорошая компания. Сожалею.
Я ускоряю свои шаги и вздыхаю с облегчением, когда захожу в дом. Я всё ещё чувствую то неприятное чувство, которое побуждает меня бежать. Я быстро иду, а когда достигаю лестницы, слышу, как открывается дверь. Майк входит внутрь.
—
