Итак, все эти варианты возможны. Но так ли обстояло дело в действительности? Пуаро не то чтобы искал улики — он лишь хотел прозондировать все версии. В конце концов, убийство Ричарда Эбернети было не больше чем гипотезой. Улики же необходимы, чтобы найти убийцу Коры Ланскене. Пуаро хотел изучить людей, собравшихся в тот день на похороны, и сделать в отношении их собственные выводы. Некий план уже сложился в его голове, но сначала он намеревался перекинуться несколькими словами со стариком Лэнскомбом.
Лэнскомб держался вежливо, но отчужденно. Отложил кусок замши, которой он любовно полировал старинный серебряный чайник, и выпрямился.
— Чем могу служить, сэр?
Поговорив немного о возможности приобретения Эндерби-холла «представляемой мною организацией» на предмет превращения поместья в дом для больных и престарелых беженцев, Пуаро завел речь о другом:
— Смерть хозяина, должно быть, была тяжелым ударом для вас, Лэнскомб.
— Еще бы, сэр! Ведь я состоял при мистере Эбернети еще со времен его молодости. Мне повезло в жизни, сэр. Лучшего хозяина нельзя было и пожелать.
— Я беседовал с моим другом и, э… коллегой доктором Ларраби. Мы с ним подумали: может быть, у вашего хозяина перед смертью были какие-то особые неприятности или тревоги? Вы не помните, приезжал к нему кто-нибудь накануне дня его кончины?
— Да нет, сэр, не могу никого припомнить.
— И никто не заходил примерно в это время?
— За день до смерти хозяина к чаю был наш местный священник. Заходили несколько монахинь, собирали на что-то по подписке… Ах да, с черного хода приходил еще молодой человек, весьма настырный: все старался всучить Марджори, кухарке, какие-то новые щетки для мытья посуды. Больше никого не было.
На лице Лэнскомба появилось озабоченное выражение, и Пуаро не стал к нему больше приставать. Старый слуга уже высказался откровенно перед мистером Энтуислом, с Пуаро он, несомненно, будет вести себя гораздо сдержаннее.
С Марджори, напротив, Пуаро сразу же повезло. Та была первоклассной кухаркой, и, похвалив со знанием дела ее стряпню, собеседник мгновенно нашел дорогу к ее сердцу — и языку. Марджори подробно доложила, что подавалось к столу в день смерти Ричарда Эбернети: «Как раз в тот вечер я приготовила шоколадное суфле, и хозяину оно так понравилось!» — но во всем этом потоке кулинарной информации не содержалось ничего ценного для дела.
Покинув кухню, Пуаро закутался парой шарфов, дабы уберечься от холодного воздуха Северной Англии, и вышел на террасу, где Элен Эбернети срезала поздние розы.
— Выяснили что-нибудь новое? — поинтересовалась она.
— Ничего. Но я ни на что и не рассчитывал.
— Я знаю. С тех пор как мистер Энтуисл сообщил мне, что вы приедете, я сама пытаюсь докопаться хоть до чего-нибудь, но увы…
Она помолчала и затем спросила с надеждой в голосе:
— Может быть, и на самом деле все это просто мираж?
— Убийство с применением топора — мираж?
— Я не думала о Коре.
— А я как раз думаю о ней. Для чего кому-то потребовалось убивать ее? Мистер Энтуисл говорил мне, что в ту самую минуту, когда Кора Ланскене произнесла свою несуразную фразу, вы и сами почувствовали что-то неладное. Это так?
— Да… но я не знаю…
Пуаро перебил ее:
— Что именно было «неладно»? Неожиданно? Удивительно? Странно… или страшно?
— О нет, только не страшно. Просто что-то такое… нет, не могу припомнить, да это и неважно.
— Но почему вы не можете вспомнить? Что-нибудь тогда отвлекло ваши мысли, что-нибудь более важное?
— Пожалуй, тут вы правы. Наверное, это было упоминание об убийстве. Оно отодвинуло все на задний план.
— Быть может, это была реакция какого-то конкретного лица на слово «убили»?
— Быть может… Но не помню, чтобы я обратила внимание на кого-то. Мы все уставились на Кору.
— Тогда, возможно, вы что-то услышали? Какой-то звук… Что-нибудь упало… или сломалось…
Элен нахмурила лоб, напрягая память.
— Нет… не думаю.
— Хорошо, оставим пока. В конце концов, это, вероятно, не имеет значения. Теперь, скажите мне, мадам, кто из вас знал Кору лучше всех?
Элен задумалась.
— Я полагаю, Лэнскомб. Он помнит ее еще ребенком. Горничная Джанет поступила в дом уже после того, как Кора вышла замуж и уехала.
— А кроме Лэнскомба?
— Наверное, я. Мод ее почти совсем не знала.
— Тогда, исходя из того, что вы знали ее лучше, чем остальные, скажите: почему, по вашему мнению, она задала свой нелепый вопрос?
Элен улыбнулась:
— Ну, это было так характерно для Коры.
— Значит, это была просто глупость? Она выпалила, не думая, то, что взбрело ей в голову? Или же тут был какой-то умысел? Не захотелось ли ей, например, позлить и встревожить окружающих?
Собеседница задумалась.
— Никогда нельзя быть уверенным в человеке полностью, не правда ли? Я лично не могу с уверенностью сказать, была ли Кора просто наивной или хотела своими выходками привлечь к себе внимание. Вы ведь это имеете в виду?
— Да. Я рассуждал так: допустим, эта миссис Кора сказала себе: «Вот будет забавно спросить, не был ли Ричард убит, и посмотреть, как все они будут при этом выглядеть». Можно ли было ожидать от нее такого?
Во взгляде Элен появилось сомнение.
— Не исключено. У нее, безусловно, было странное чувство юмора, какое иногда бывает у детей. Но что с того?
— Это может послужить доказательством того, насколько опасно шутить с такой вещью, как убийство, — сухо ответил Пуаро.
Элен содрогнулась.
— Бедная Кора.
Пуаро переменил тему разговора:
— Миссис Тимоти Эбернети ночевала здесь после похорон?
— Да.
— Упоминала она о сказанном Корой?
— О да. Она сказала, что это просто возмутительно, но вполне в Корином духе. Вообще же Мод не приняла всего этого всерьез.
— А вы сами, мадам? Вы отнеслись к этому серьезно?
Глаза Элен Эбернети казались очень голубыми
