Всяко лучше договориться напрямую. Правда, спать с этим наглым сопляком Вэнс все равно не собиралась, решив в последний момент пригрозить Северусу гневом Дамблдора. Бывший Упивающийся Смертью находился на своеобразном испытательном сроке, значит и артачиться он не мог.
Гамбит выглядел выигрышным, как ни посмотри.
Начал накрапывать дождь. На противоположном конце переулка снова показались маглы.
— Вот же дерьмо! — вслух выругалась Эммелин и раздосадовано окружила себя защитным куполом.
Заклинание сработало. Маглы — на этот раз ими оказалась немолодая пара — ее не заметили, но Эммелин оставалась начеку, зная, что люди интуитивно чувствуют присутствие волшебников, даже если не могут их увидеть. Кто-то потом рассказывает байки про интуицию или шестое чувство, у кого-то близость магии вызывает приступы депрессии или такой же беспричинной эйфории.
В любом случае, расслабляться не стоило.
Как Вэнс и предполагала, парочка остановилась в шаге от нее. Мужчина нелепо пошутил, его спутница невпопад засмеялась, а потом, сочтя, что в переулке больше никого нет, они стали самым непотребным для их возраста образом, целоваться. Эммелин ничего не оставалось, как ждать, когда им это надоест, и думать о своем.
С другой стороны, предложение Снейпа провести с ним ночь ей некоторым образом польстило. Признаться себе в этом Вэнс не могла, но она стала невольно присматриваться к нему. Встречались они, правда, не часто. Один раз Северусу понадобилась капля крови Эммелин, и вел он себя тогда вопиюще грубо. Потом у него что-то не клеилось с зельем и процедуру пришлось повторить. Затем он не давал о себе знать почти три недели, а после объявился, чтобы показать ей чары, которые следовало наложить прежде, чем подлить снадобье. Заклинание, как выяснилось, Снейп придумал сам. Никто из сверстников Эммелин, а этот слизеринский выскочка был еще и на три года младше, ничего подобного не мог, поэтому Вэнс отнеслась к затее с большим скепсисом. Иными словами, она высмеяла его самоуверенные потуги, за что Северус, вскипев, очень витиевато и даже цветасто обозвал ее ограниченной дурой, на которую не стоило тратить его драгоценное время. Закончив тираду, он резко развернулся и, паруся полами не застегнутого магловского плаща, помчался прочь по тенистой аллее парка Хэмпстед-Хит.
Злая и совершенно растерянная Вэнс аппарировала в свой район, но прямо перед порогом ее дома неожиданно возник Снейп. Пряча взгляд, он попросил прощения. Вэнс не хотелось афишировать их знакомство, так что она не стала ругаться и согласилась вернуться в парк.
Заклинание, как ни странно, оказалось не таким уж бессмысленным.
И все же, никаких положительных чувств Снейп у нее не вызвал. Скорее наоборот, он ей не нравился. А некоторыми своими чертами еще и здорово отталкивал.
На самом деле даже многими.
Помимо дурного нрава, он имел предостаточно внешних изъянов. Например, желтоватые зубы. Да разве захочет кто-то целоваться с человеком с такими зубами? Конечно, нет! Неухоженные, даже толком не расчесанные волосы его вечно казались грязными. Да и манера вечно горбиться и едва ли носом по пергаменту не возить привлекательности тоже не добавляла. Да и сам нос, на кончике которого блестела лоснящаяся кожа…
Разве что глаза у него было очень выразительные и умные, но взгляд он почти всегда прятал и это тоже раздражало.
Так Вэнс и продолжала изучать его. Недостатки множились, но когда их суммарный объем достиг критической массы, произошло нечто невообразимое. Снейп справился с поставленной задачей, нивелировав тем самым все дурное, что она успела в нем углядеть. Все вышло куда лучше, чем она могла надеяться. Зелье сработало безупречно! И когда перспектива судебного разбирательства, наконец, перестала омрачать каждый день ее жизни, Эммелин поняла, что не дать такому герою преступление против природы.
Наконец, вдали на перекрестке показался знакомый силуэт. В свойственной ему резкой манере Северус огляделся по сторонам, а затем направился прямиком к Эммелин. Палочку он даже не доставал, пряча руки в карманах своего поношенного плаща, однако бесстыдно целующиеся маглы отлетели друг от друга на несколько метров, ошпаренные невербальной магией. Не удержавшись на ногах, женщина упала. Мужчина помог ей подняться и, воровски озираясь по сторонам, они заспешили прочь. Только Северуса все это совершенно не волновало. Он искал взглядом Вэнс, а та не решалась выйти из укрытия.
— Пошли, — раздраженно сказал он, уставившись ровно в то место, где сидела Эммелин под куполом защитных чар. — Здесь недалеко.
Вэнс как холодом прошибло. Неужели он ее видел! Да как же такое было возможно?
Она послушно встала и сняла чары. Снейп смерил ее тяжелым взглядом и, круто развернувшись, направился туда, откуда и пришел.
— Прости, пожалуйста, — защебетала она, торопясь за ним следом. — Я просто заблудилась, потому что не ожидала, что ты живешь в магловском районе.
— Не твое дело, где я живу, — огрызнулся он. — Как ты заставила патронус говорить?
— Дамблдор научил, — раздражённо ответила Эммелин, его манера чуть что хамить и огрызаться ей порядком надоела. Но пройдя ещё несколько шагов, до Вэнс дошло кое-что более важное. — Все в ордене умеют передавать патронусами слова. А ты… — нет?
— Нет.
Эммелин стало не по себе. Что, если она ошиблась? Недаром же Альбус попросил ее хранить молчание, а она-то и поверила! Не восприняла неприметного парня, как серьезную угрозу, а ведь он все-таки был Упивающимся. Доверенным лицом Того-Кого-Нельзя-Называть…
Снейп тем временем узкими закоулками вывел ее прямо к порогу небольшого двухэтажного дома. Эммелин посмотрела на глухо закрытые ставни, потом на смятый, как от удара ногой или кулаком, почтовый ящик и звонко чихнула. Откуда-то со стороны сточной канавы исходила едкая удушливая вонь. Дальше за домом виднелся темный пустырь. Вот там Снейп ее изуродованное тело и схоронит.
— Мы так не договаривались, — как можно увереннее сказала Вэнс, украдкой сжав в складках мантии палочку.
Снейп ее словам значения не придал. Не оборачиваясь, он прошептал пароль — это была какая-то дата, что-то про май 1969 — и со скрипом распахнул перед Эммелин дверь.
— Я туда не пойду, — прямо заявила Вэнс.
Такого поворота Северус не ожидал. Он замешкался, нахмурив брови, а потом, впервые за вечер, посмотрел на Вэнс глубоким, пронизывающим взглядом, и тут уже Эммелин не могла ни отвернуться, ни шелохнуться. Волшебным образом ее утягивало в черноту расширенных зрачков — нет, не мог он быть маньяком или убийцей. Ему, как и ей, было не по себе, а глубже, за страхом и стыдом, стеной стояло горькое отчаяние.
