— Тонкс, я даже не сразу заметил…
— Зачем ты вообще купил эту хреновину? — она, наконец, рассмотрела то, чем была связана.
— Увидел в твоих мыслях нечто подобное, а тут еще Люциус, как назло, намекнул... — перевел стрелки Северус. — Не понимаю, почему я вызываю у тебя подобные мысли.
Тонкс пожала плечами.
— Вид у тебя уж больно зловещий. Неужели тебе никогда не хотелось?.. — она снова покосилась на ленты.
— Нет, разве что из любопытства, — признался он. — И то, скорее нет. Меня не прельщает насилие над женщиной.
— Удивительно… Как тебя вообще занесло в Пожиратели?
Снейп, конечно, не ответил. Эту тему он держал под строгим табу, хотя Тонкс не раз пыталась подобрать ключ, но все заканчивалось стычками. Северус понимал ее интерес, но допустить так близко не мог.
Хотя сам он с огромным любопытством копался у нее в голове, расплетая кокон из непреодоленных подростковых комплексов, неуверенности в себе, которую она прятала за яркими шмотками, и сильнейшей страсти к «запретному» человеку. В какой-то момент Северус даже поймал себя на абсурдной мысли, что Нимфадора напоминала ему себя в юности. Даже несмотря на то, что ее детство все-таки можно было назвать счастливым! Она была такой же страстной идеалисткой, готовой бросить вызов установленным нормам общества. А еще Тонкс хотела полюбить все, что любил он. Только к зельям так и относилась с предубеждением, но Снейп списывал это на то, что у нее банально не хватало мозгов, зато в остальном… Даже история с ее Патронусом!
Нет, она определенно была на него похожа. И чем дольше Снейп думал о ней, тем сильнее убеждал себя в этом.
Но вскоре из регулярных размышлений о прекрасном его напрочь выбил Дамблдор, рассказав, как бы между прочим, о втором пророчестве Сибиллы. Снейп и о первом-то вспоминать не любил…
Альбус был абсолютно уверен, что Волдеморт возродится и произойдет это, возможно, даже скорее, чем он предполагал. Снейпа новости не обрадовали. Слов Трелони он опасался, уговаривая себя, что она несла очередной пьяный бред. Так сильно ему не хотелось верить в то, что это возможно.
Снейп никогда не говорил с Тонкс о Темном Лорде. Он предпочитал не обсуждать эту тему даже с Дамблдором. Слишком многое связывало бывшего Северуса с Волдемортом, и дело было не только в гибели Лили.
Несмотря на то, что Альбус вечно талдычил о великой силе светлой любви, там, на темной стороне, любви было не меньше. Помимо откровенных маньяков и садистов, которых манило насилие как таковое, Темного Лорда окружали люди страстные, преданные и искренне любящие его. Их было не так уж много, но только им Том Реддл и доверял.И большинство так и погибли за него в первой войне. Выжили только трое, хотя один из них — самый любимый его последователь — оказался предателем.
Ни Беллатриса, ни Барти не могли простить Снейпу предательства, да он и сам не мог.
Тогда, в юности, Северус восхищался Темным Лордом и любил его: возможно, не так фанатично, как юный Барти, но тоже совершенно искренне. Том Реддл видел как на ладони чувства молодого, отверженного и безумно-талантливого полукровки. Юный Северус не владел окклюменцией, но ему нечего было скрывать от своего кумира, ведь Темный Лорд ни за что его не осуждал.
Волдеморт не играл с Северусом в отца и сына, как с Барти Краучем, не изображал рокового Мессию, как с Беллатрисой. Снейпа он учил, причем учил с удовольствием. Так, видимо, между ними и образовалась эта уникальная связь, которая возникает иногда между Учеником и Учителем.
Падая на колени перед Дамблдором, Северус понимал, что предает, возможно, единственного человека, который уважал его и ценил. В тот момент он, как никогда, чувствовал себя куском дерьма, но выбор был сделан.
Снейп выбрал Ее.
Большой драмой Северуса было то, что в юности он любил их обоих: прекрасную Лили и великого Учителя. И то, что вторая его любовь убила первую, порвало на куски и без того израненную душу. Снейп не хотел верить во второе пророчество Трелони еще и потому, что боялся встретиться с человеком, когда-то значившим для него слишком много.
Жить рядом с Альбусом, который всем своим существом олицетворял смирение, доброту и благодетель, было мучением. Дамблдор умел прощать проступки, но не принимать их, а полностью сломать себя Северус не мог. Все эти годы в Хогвартсе он чувствовал себя птицей в клетке, и пока Дамблдор был жив, металлические прутья оставались нерушимы.
И все же Снейп ошибся, поверив, что Темный Лорд исчез навсегда. Признать это было тяжело. Ночами, стоя под холодным душем, он смотрел на постепенно темнеющую метку, и ему становилось жутко. Когда он успел поверить, что все в прошлом и у него есть будущее, не связанное с Поттером и Темным Лордом?
Тонкс ничего не замечала. Тонкс… Милая, хорошая Тонкс… Три года, проведенные с ней, теперь казались такими безмятежными. Словно вырванными из чужой жизни.
С этим надо было заканчивать, но Северус не мог, и тянул. Ведь время еще оставалось.
Ноябрь 1994 года.
— Доб’рый вече’р, п’рофессО’р! — грассируя, сказала шармбатонская чемпионка и загадочно улыбнулась.
Делакур-старшая стояла, прислонившись спиной к двери его кабинета. Направленной вверх палочкой Флер светила в потолок, отчего казалось, будто ее голову окутывало волшебное сияние. Снейп сразу же предусмотрительно шагнул назад, предпочитая оставаться от мисс Делакур в верных трех метрах. Дальше ее чары, как Северус успел определить на собственной шкуре, не пробивали. Причем самым неприятным оказалось то, что антидотов против магии вейл не существовало.
— Могу я отнять от вам немного в’ремени? — спросила мисс Делакур и сама двинулась ему навстречу.
Снейп не успел отшатнуться, но одури в голове не появилось. Пару секунд он с подозрением изучал Флер взглядом, а потом, покривив губы в коварной улыбке, распахнул дверь своего кабинета. Однако стоило Флер перешагнуть порог, как Снейп схватил ее со спины и зловеще зашептал на ухо:
— У вас. Правильно говорить «у вас», мисс Делакур. Удивительная ошибка для француженки, которая думает на чистом английском, хоть и с примесью отвратительного подросткового сленга…
Несколько позже самая желанная шармбатонская гостья Хогвартса совершенно голой лежала в его постели. Снейп без тени смущения рассматривал изгибы ее тела — Флер была немного угловата. Правда, в его действиях был уже только исследовательский интерес, сексуальный он к тому моменту удовлетворил.
— Я нравлюсь вам, пр’офессор? — все еще изображая француженку, спросила Тонкс.
— Вполне, — он провел ладонью по неожиданно маленькой, острой груди. Волосы Флер тем временем медленно окрашивались в светло-зеленый, отчего она становилась похожа на русалку. — Что на тебя нашло сегодня?
Тонкс только пожала плечами, но он все равно увидел: первое испытание; Нимфадора прячется на трибуне и замечает
