Сад спал.
Спали, зажмурив лепестки, цветы на клумбах. Забыл журчать и играть струями фонтан. Сонно склонили курчавые головы белые статуи на своих пьедесталах. Устало вытянули кривые ножки и откинули спинки теплые еще скамейки. Принакрывшись пышным балдахином, дремали легкомысленные качели. Дорожки из дивного белого песка, переливчато светящегося даже при слабеньком огоньке его свечки, удовлетворено растянулись и прильнули к нагретой дневным солнцем земле. Причудливо постриженные кусты замерли во тьме, на грани видимости, словно принакрывшись общим одеялом-невидимкой.
А где-то невдалеке спал, вздыхая кухнями, огромный, как чудо-юдо из древних мифов, дворец.
А во дворце его ждал Фалько.
Конечно, он и сам еще не знал, что ждет кого-то, и тем более, его, Найза, и, вероятнее всего, сейчас он досматривал десятый сон, придавив щекой подушку, но это не имело ровно никакого значения.
Потому что сейчас Найз задует догоревшую почти до пальцев свечу и осторожно, перешагивая и обходя ночные сюрпризы, которые мог затаить разбуженный посреди ночи сад, при свете вспомнившего, наконец-то, о своих прямых обязанностях тонкогубого месяца пойдет ему навстречу.
Оказался ли герцогский сад больше, чем казалось Найзу, или в почти полной темноте он нечаянно сбился с прямого курса и стал ходить кругами, но по прошествии десяти минут исполинская туша дворца была все еще не найдена.
Мальчик уже несколько раз пожалел, что трофейный огарочек был таким маленьким, что на небе висел колючий равнодушный месяц, а не толстая добрая луна, что раньше ему с друзьями не пришло в голову как-нибудь вечерком забраться в сад Марафа, чтобы исследовать его, а также о десятке похожих важных и не зависящих от его желания вещей, как вдруг сквозь ветки аккуратно подстриженных кустов справа брызнули крошечные капли света.
Может, это, в конце концов, уже дворец?
Обрадованный Найз резко сменил курс, поднырнул под крону очередного произведения садовничьего искусства, постриженного на этот раз в форме пирамиды, и оказался на клумбе перед высокой беседкой из белого мрамора. Купол ее терялся где-то в ночном небе, а проемы между колоннами загораживали шпалеры, увитые густым кудрявым плющом. Ко входу — стрельчатой ажурной арке, усыпанной громадными алыми цветами — вела неширокая дорожка из вездесущего светящегося песка.
Интересно, кому это в такую познь не спится?
А, может, эти полуночники подскажут, где во дворце герцога Марафа искать гельтанскую свиту их короля? Или, если повезет, они знают самого… человека со шрамом и ямочкой на подбородке?..
Самого… Фалько?..
Надеяться на это, конечно, не стоило, но…
Беззвучно переступая по мягкой прохладной клумбе и с удовольствием ощущая под голыми ступнями влажные головки цветов, Найз подобрался к беседке слева от входа, осторожно раздвинул бархатистые листья и шершаво-колючие стебли плюща и приник лицом к пахнущему полднем и солнцем дереву шпалеры, пытаясь рассмотреть, что происходит внутри.
Внутри шел то ли затянувшийся ужин, то ли ранний завтрак.
Посреди беседки, украшенной белыми мраморными бюстами и серебряными подсвечниками у зеркал в простенках, стоял большой круглый стол. На ослепительно-белоснежной скатерти щедрой радужной россыпью расположились вина, заморские фрукты, экзотические закуски, каким мальчик отродясь не знал и названия, но на голодный желудок произведшие слишком предсказуемый эффект.
Тихонько икнув и сглотнув непрошенную слюну, Найз с усилием отвел взгляд от еды и принялся разглядывать тех, кому она была сервирована.
Вокруг стола, с напряженно-постными лицами, с какими, должно быть, люди приходят на поминки, на которые их не звали, молча сидели шесть человек. Судя по одежде — все гельтанцы. Красивая, но чем-то недовольная дама в черном, смуглый мускулистый парень лет шестнадцати, лысый старик, важный военный в расшитом золотом зеленом мундире, высокий рыжеволосый офицер с капризно искривленными губами и в мундире попроще, широкоплечий мужчина с властным волевым лицом и здоровяк в голубом то и дело бросали раздраженно-нетерпеливые взгляды на вход и не обращали ни малейшего внимания на те вкусности, которые были навалены перед ними и буквально кричали: 'съешь меня!'.
Кого бы они ни ждали, здраво рассудил мальчик, это наверняка не я, на вопросы они отвечать явно не настроены, и поэтому не будем задерживаться, все равно не накормят, а потихоньку-полегоньку…
Он уже хотел было отпустить рейки решетки и продолжить поиски заблудившегося в зеленых насаждениях дворца, как вдруг звук знакомого голоса заставил его радостно вздрогнуть, сердце — счастливо затрепетать, а пальцы — сильнее вцепиться в шпалеру.
— А я уж думал, вы меня не дождетесь…
При виде закутанной в длинный розовый плащ фигуры, внезапно возникшей на пороге из шороха сада и темноты, люди, сидевшие вокруг стола, непроизвольно приподнялись с мест и нервно вытянули шеи.
В отличие от Найза, полуночники голос гостя не узнали.
— Танар?.. — строго сдвинув густые, изогнутые как два лука, брови, привстала женщина в черном. — Где ты так долго…
— Это не Танар, — тревожно нахмурился юноша, сидевший рядом с ней, и рука его выразительно легла на рукоять меча.
— Ты кто? — резко поднялся широкоплечий мужчина с витой золотой цепью на бычьей шее, и тяжелое кресло за ним отлетело к стене, как игрушечное.
Клинки четырех остальных полуночников как по команде прыгнули им в руки, и Фалько, картинно застывшему в проходе, теперь противостояло шестеро недобро сверлящих его враждебными взглядами противников.
— Я думаю, вы сами назовете мое имя, — негромко и почти дружелюбно проговорил он, сделал шаг вперед, смахнул назад нависший над лицом широкий капюшон и размашистым театральным жестом отбросил ненужный больше плащ за спину, на тускло светящуюся в темноте под скупым сиянием месяца дорожку из белого песка.
Собравшиеся тихо ахнули.
— Тигр?..
— Это негодяй Танар!..
— О, нет. Смею заверить вас, что решительный, но глупый наследник рода Таманасов тут совсем не причем, — с издевательским сожалением склонил голову Фалько. — Но, кстати, если бы он был жив, то, наверняка, попросил бы передать вам вот это.
И с насмешливым полупоклоном он выудил из кармана штанов уже знакомый Найзу флакончик синего стекла и аккуратно поставил его на край стола.
— Но, поскольку он имел несчастье скоропостижно скончаться сегодня вечером, то этот яд передает вам с наилучшими пожеланиями его величество законный король Гельтании Сенон Третий.
— И… каково его решение?.. — женщина в черном была бледнее окружавшего ее камня.
— Не будьте наивной, графиня, — раздраженно скривился здоровяк в голубом дублете. — Что еще может решить этот мерзкий хорек?
Не обращая внимания на комментарии, Фалько продолжил:
— Кроме вашего заказа, его величество попросил передать вам, что если вы употребите его по прямому назначению здесь и сейчас, то замки ваши будут сровнены с землей, ваши наследники и родственники первой ступени будут лишены всех владений и титулов и отправлены в пожизненное изгнание. Но, естественно, только после дознания, которое установит их полную непричастность к заговору.
— А если нет? — надменно прищурился лысый старик.
— Я бы посоветовал вам принять гуманное предложение его величества, — ровно проговорил Фалько с непроницаемым лицом.
— Да будь ты проклят, пес, вместе со своим гнусным хозяином! — зло выкрикнул военный в зеленом мундире и, перескочив через стол, ринулся на Фалько — с мечом в одной руке и стилетом в другой.
Его порыв словно послужил сигналом к атаке: вслед за генералом с молчаливым остервенением и яростью на посланника ненавистного короля набросились и все остальные заговорщики.
