– Здесь, в американском Городе Ангелов[29] маги беспокоятся о добре и зле. Так сказать, белая магия против черной.
– Все маги думают об этих различиях.
– Но только не в Нижнем Мире. Демоны понимают то, чего не понимаем мы. Нет никакой белой магии. И черной магии тоже нет. Есть просто магия. Заклинанием исцеления убить не менее просто, чем проклятием. Например, случись у тебя сейчас приступ, и я смогу заклинанием замедлить тебе сердце, чтобы не дать ему выскочить из груди. Могу отрегулировать давление – повысить его или понизить. И ровно то же самое могу проделать, когда приступа нет, – с совершенно иными результатами. Начну понижать тебе давление, и ты потеряешь сознание. Замедлю и остановлю сердце. После чего ты умрешь так же успешно, как если бы я тебя проклял.
– Ты уже не в Аду, парень. Люди обо всем узна́ют. Здесь совсем другие правила.
– Но не для меня. Я даже не знаю, смогут ли здесь «прочитать» мою магию. Потревожит ли она эфир.
Видок поднимает бокал и ставит его с глухим стуком на стол. Затем говорит громко:
– Тогда почему бы тебе ее не использовать? Найди Мейсона прямо сейчас – с помощью заклинания локации.
Я опускаю пузырек с ртутью и оглядываю знакомую и одновременно незнакомую мне комнату.
– Не могу. Я не знаю, что при этом произойдет. Магия может вообще не сработать или рвануть, как фейерверк на Суперкубке. Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что я вернулся.
Видок улыбается и грозит мне пальцем:
– Выходит, ты приобрел могущество, но воспользоваться им не можешь? Это немного смешно, ты не находишь?
– У меня есть оружие.
– О да, ты перестреляешь всех Саб Роза из пистолетов. Как гребаный Рой Роджерс[30].
Я размышляю об этом с минуту.
– Я кое-чем пользовался на Адской арене. Надо собрать спецоружие. Мне нужен мастер по работе с металлом.
– Позволь мне помочь тебе, – говорит Видок с нажимом. – Позволь помочь твоему плану не зайти слишком далеко. Я понимаю, что ты вернулся в le Merdier – мир, полный дерьма, но куда тебе еще идти? Ты должен жить здесь. У тебя должно быть имя. Ты должен снова превратиться в человека.
Помните старую нравоучительную сказку про то, что человек, слишком долго сражающийся с драконами, рискует сам превратиться в дракона? Эта фраза крутилась в моей голове годами – достаточно долго, чтобы я успел решить для себя: гораздо лучше быть драконом, чем овцой на закланье. Возможно, в более доброй, более мягкой версии мира я мог бы выйти из Круга, постичь Дзен и простить всех за то, что они со мной сделали. Но я все равно не смог бы простить их за Элис. За такое прощать нельзя. Может, я и не стою того, чтобы из-за меня убивали, но она – совсем другое дело.
– Нужно идти. Надо встретиться кое с кем, – обманываю я.
Я кладу оружие обратно в клеенку и заворачиваю. Мне немного стыдно, будто я в чем-то подвел старика. Избегая его взгляда, я спрашиваю:
– Хочешь, встретимся завтра?
– Конечно.
Я выхожу за дверь как можно быстрее, чтобы он не успел опять заключить меня в свои французские медвежьи объятья.
Я ВЕДУ «Мерседес» на запад – к другому месту города, от которого мурашки бегут по коже не меньше, чем от моей старой квартиры.
Я сворачиваю с бульвара Сансет на бульвар Лорел-Каньон. Переход от Голливуда к Беверли-Хиллз всегда внезапен и поразителен, как щелчок выключателя. Коптящие автобусы и маникюрные салоны в стрип-моллах[31] сменяются на аккуратно подстриженные зеленые газоны и величественные дома. Это не та часть Беверли-Хиллз, в которой проживают кинозвезды, а более старая. Дома здесь большие, но не раздутые до размеров разукрашенных айсбергов. Они выглядят как жилища уважающих себя взрослых людей.
Миновав пересечение с Малхолланд-драйв, я сворачиваю направо – в лабиринт улиц, названных «Донья». Донья Изабелла, Донья Марта, Донья Сарита. Найдя нужную Донью, я паркую машину и размышляю с минуту. Следовало предвидеть нечто подобное. Слишком легко мне все удается. Я думал, встреча с «Брэдом Питтом» ознаменовала недоброе возвращение в этот мир. Но я ошибся. Недобрый знак – это то, что я вижу сейчас.
Покидать машину совершенно незачем, но я все равно из нее выбираюсь, перехожу улицу и оказываюсь на пустыре, на котором когда-то стоял дом Мейсона – и где когда-то собирался наш магический Круг. Пустующая земля выглядит испорченной и совершенно неуместной посреди великолепного ландшафта. Она как старлетка, сверкнувшая гнилыми зубами за улыбкой в миллион долларов. Из песчаной почвы торчит высокий бурьян. Здесь же вбита выцветшая табличка с названием компании-застройщика и надписью «Скоро!». В целом место выглядит так, будто сюда уже много лет не ступала нога человека.
Солнце садится быстро. Поднимается ветер, и меня начинает знобить. Я понимаю, что это лишь мои личные ощущения. В Лос-Анджелесе не бывает холодно даже на Рождество, но знание об этом не мешает моим зубам стучать.
Неотвратимо наступает ночь. Я иду обратно к «Мерседесу», сажусь в него и закуриваю одну из последних сигарет, оставшихся в пачке Карлоса. Затягиваясь, гляжу на пустырь и пытаюсь понять, что здесь произошло. Непохоже, что дом сгорел. Насколько я помню, здешний район построен на скальных породах, поэтому от землетрясения рухнуть он не мог. Дом как будто просто исчез. Я понимаю, что надо пройтись по пустырю и поискать хоть что-нибудь, указывающее на Мейсона и остальных. Но не сегодня. В воспоминаниях ожил резкий запах дерьма и серы, который я вдохнул в тот день, когда меня тащили из подвального этажа в Ад. Я остаюсь сидеть в машине наедине со своими мыслями. Докурив последнюю сигарету, я щелчком выстреливаю «бычок» в сторону одной из ухоженных лужаек и завожу двигатель.
Я БРОСАЮ «Мерседес» в нескольких кварталах от «Max Overdrive Video». В другое время я бы начал переживать, что пришлось оставить великолепную машину, но Лос-Анджелес – это фактически автомобильный «шведский стол», у которого, имея такой замечательный нож, как у меня, просто невозможно остаться голодным.
Я хватаю клеенчатый тюк с оружием, сумку с одеждой и иду к магазину. Дверь закрыта, но я стучу по стеклу, и Аллегра меня впускает.
– Хренассе, – говорит она. – Шикарно выглядите.
– Спасибо.
Приятно получить комплимент от человеческой женщины. За одиннадцать прошедших лет несколько редких добрых слов пришлось услышать только от демонов, которые выглядели так, будто их только что стошнило змеей.
– Вы потеряли ключ?
– Забыл про него. Давно не пользовался.
– Где же вы жили, если не пользовались ключами?
Она смотрит на бибикающее нечто у себя в руке. Оно выглядит так, будто пульт от телевизора трахнул маленькую пишущую машинку, и от их союза родилось
