– С чем это ты играешься?
– Вы никогда такого не видели? Это блэкберри[32].
– Что-то вроде телефона? Но ты на нем печатаешь?
– Уже закончила. Кажется, вы пролежали в коме с семидесятых. Нет. Вы были похищены инопланетянами.
– Ты меня раскрыла. Клаату барада никто[33].
– Это из «День, когда Земля остановилась», верно? С детства люблю это кино.
– Я тоже. Так и зачем ты печатаешь на своем блэкберри-устройстве?
– Просто блэкберри. Как вы «Просто Старк». – Она разворачивает свой приборчик, чтобы я мог разглядеть его получше. – Вы можете говорить по нему или обмениваться текстовыми сообщениями. Это как электронная почта, только мгновенно. Вы же слыхали про электронную почту?
– Конечно. Но зачем вообще печатать? Можно же просто позвонить.
– Переписываться иногда веселее. Или как сейчас – если надо сообщить кому-то адрес, то надежнее послать его в письменном виде.
– А что на экране?
– Карта Гугл. Я посмотрела в ней адрес, чтобы Мишель не заблудилась. – Она щелкает кнопочкой, и изображение на маленьком экране меняется. – Видите, вы просто заходите в Сеть и вводите адрес.
– В этой штуке есть Интернет? Если бы у меня был свой Интернет, я мог бы найти в нем всякое, да? Имена, места, исторические факты?
– Во-первых, Интернет не может быть «своим». Это Паутина, она никому не принадлежит. Вы просто ею пользуетесь. И да – вы можете найти все, что захотите.
– И я тоже могу завести себе такое устройство?
Она смотрит на меня так, будто я действительно провел десять лет с марсианами:
– Ну разумеется. Просто надо разобраться, какое вам больше подойдет.
Она печатает еще несколько слов в блэкберри и прячет его в карман пальто.
– Спасибо, – говорю я.
– Не за что. Я ухожу на встречу с друзьями. Закроете за мной дверь?
– Конечно. Приятного вечера.
– До завтра.
«Давно не пользовался ключами». Как можно было такое ляпнуть? По одному ее взгляду стало сразу понятно: она считает меня или наглухо шизанутым, или только что откинувшимся уголовником. Хоть бы она не заинтересовалась тем, что я сделал с Касабяном. Кроме того, ей наверняка интересно, что же такое завернуто у меня в грязную клеенку. Придется начать запирать дверь на втором этаже. А потом что-то делать с ее подозрениями, но я пока не понимаю что и, честно говоря, не хочу сегодня об этом думать. Я тащу сумки и сверток наверх и бросаю на кровать. Завтра пойду выбирать себе блэкберри. Наличие Интернета, Паутины или чего там еще поможет догнать этот мир и не производить впечатление недавно приземлившегося марсианина.
Я подхожу к кладовке Касабяна и открываю дверь.
– Здравствуй, солнышко. Как спалось?
По телевизору идет рекламное шоу. Какой-то парень в поварском халате размахивает кухонной утварью.
– Ты когда-нибудь видел такие ножи? Пожалуй, возьму себе набор. Он только что резал ими жестяные банки и кирпичи.
– Когда начну питаться кирпичами, одолжу у тебя один. Появились какие-нибудь мысли в связи со вчерашним нашим разговором? Например, о том, где можно найти старых друзей?
Касабян не смотрит на меня, взгляд его прикован к телевизору.
– Представляешь, они никогда не ржавеют. Их даже точить не нужно. Они потрясающие. Почти волшебные.
– Сейчас ты не в том положении, чтобы выё…ваться.
Наконец он поднимает на меня глаза:
– Неужели? А вот мне кажется, я сейчас именно в том положении, когда могу, блин, делать все, что захочу. Хочешь убить меня? Давай! Моя жизнь никогда не была идеальной, но теперь у меня даже такой нет.
– Я все равно не верну тебе тело. Может, когда-нибудь, но точно не сейчас.
Он снова смотрит в телевизор:
– Уже познакомился с Аллегрой? Студентка-недотрога со сладкой узенькой щелкой. Не то чтобы я ее уже трахал, но Новый Год не за горами. Думаю взять шампанского, пару таблеточек рогипнола[34] и увидеть наконец природный цвет ее волос.
– Независимо от того, что ты там напридумывал, тебя только стошнит на собственные ботинки.
– Вообще-то у меня больше нет ног, мудило, – отвечает он, кивая на собственное тело. – Ой, я немножечко обидел серийного убийцу? Прошу прощения. Кого-то убил сегодня? Обезглавил кого-нибудь из старых друзей?
Узнаю такое поведение – открытое неповиновение, воспетое фильмами категории «Б». Я пытался так же вести себя в Аду. Трудно напугать того, кто думает, что ему больше нечего терять. Хитрость заключается в том, чтобы напомнить, что всегда есть что терять. Например, семью или друзей. Продемонстрировать будущие потери такому подонку, как Касабян, будет совершенно несложно.
Я беру его револьвер с кровати, заворачиваю в полотенце, взятое из ванной, и делаю три выстрела в направлении обезглавленного тела.
– Бл…ь, ты рехнулся? – кричит он. – Оно мне еще нужно!
– Всё целиком? Вообще-то у тебя два колена, две почки… Органов хватит с запасом.
– Бл…ь, мудак ты ё…ный!
– Будешь отвечать на вопросы? Или хочешь, чтобы я продолжил играть в Вильгельма Телля?
– Знаешь, почему Мейсону было так легко продать тебя, а остальным – пофиг?
– Почему?
– Да потому, что ты х…йло! – Он поднимает брови и смотрит на меня, ожидая реакции. Но я остаюсь совершенно спокойным. – Там, в Круге, ты был как Христос: всего лишь малолетний хулиган, но с непонятно откуда взявшейся силой. Ты был сильнее любого из нас, включая Мейсона. Но тебя это как-то заботило? Нет, черт возьми! Тебе все давалось легко. Другим приходилось пахать до одури, чтобы научиться делать самые простые заклинания. А ты даже не пытался притворяться, что изучаешь книги. Ты просто импровизировал что-то на ходу, и из твоей жопы вылетали ангелы! Ты не представляешь, как это нас бесило.
– Значит, вы отправили меня в Ад, потому что я оскорбил ваши чувства?
– Нет, потому что ты навредил Мейсону. Ты никогда не умел рассчитывать свои силы.
– Если я и доставил Мейсону неприятности, то только потому, что он их заслужил. Речь всегда заходила о том, что он собирается стать великим черным магом. Он не хотел учиться у магии. Не хотел даже получать от нее удовольствие. Он хотел стать гребаным Лексом Лютором[35]. Впрочем, я бы не причинил ему страданий, если бы знал, какой он нежный тепличный цветочек.
– Вот видишь! Ты до сих пор не угомонился. Потому-то Мейсон тебя и наказал – за всю херню, что ты натворил, и за твое показное волшебство! Ты мог лепить магию из воздуха, но настоящая сила в итоге досталась ему. А ты одиннадцать лет прокувыркался с демонами. Каждый вечер перед сном я вспоминаю выражение твоего лица в тот момент, когда они волокли твою жопу в Ад.
Не целясь, я делаю еще пару выстрелов в направлении тела.
– Прекрати! Перестань, черт тебя дери! Что ты хочешь узнать?
– То же, о чем говорил вчера. Где остальные члены Круга? – Я швыряю револьвер на кровать. Боже, как хочется курить! – Попробуем зайти с другой стороны.
