— Борис, если мне память не изменяет, то мы вроде переходили не «ты»? Если изменяет, то сейчас самое время это сделать, не возражаете? — я взяла инициативу в свои руки.
— Конечно, Ирина.
— Замечательно. Никому ты звонить не будешь, выяснять ничего не будешь. Договорились? И ещё — о Юре я больше слышать в ближайшее время, и не только, не хочу, но не считаю нужным портить его семье жизнь и прошу никого этого не делать, если вы хотите продолжить общение со мной.
— Ира, только простите меня, дурака, ладно? И примите мои поздравления, Ира и Вы, Виталий. Лиса, а ты могла предупредить…
Вот тут-то всё и раскроется — мелькнуло у меня в голове.
— Можно подумать, что из Ирки что-нибудь вытянешь, сама не так давно узнала! — ловко выкрутилась Васька. — Инцидент исчерпан? Предлагаю приступить к мирному чаепитию.
Этот день когда-нибудь закончится? Спать хочу, умираю… Борис с Васькой отвалили. Виталий на кухне возится. Говорила же, что сама всё сделаю, нет, вот упёртый! Бонечка, хоть ты со мной не споришь! Уснуть невозможно, долго он там возиться собирается.
— Виталий!
— Ириска, я тебя разбудил? — виновато поинтересовался Виталий, заглядывая в комнату, видимо, услышав мой истошный вопль. — Я заканчиваю, осталось на утро тебе завтрак приготовить.
— Сядь. Ты переворачиваешь всё в моей жизни по своему усмотрению! Мне это не нравится. Из лучших побуждений, я это понимаю и ценю, ты носишься со мной, как с хрустальной вазой, но боясь разбить вазу, мы точно это сделаем. Я обычная, нормальная женщина со своими прибабахами и мне не нужно поклонение и излишнее обожествление, что ли… Я привыкла сама заботиться и о себе, и о других…
— Возможно, я переусердствовал, но мне не хватает заботы о других. Я, может, из-за этого стал и Фонду помогать, но там для меня всё обезличено. Это ты видишь глаза людей, которым помогаешь. Я вижу твои глаза! Но в одном я с тобой не согласен: тот, кто не готов принимать бескорыстную помощь от других, сам не готов отдавать. Иначе это похоже на самолюбование, мол, смотрите какой я правильный, чуть ли не святой! Не принимай это на свой счёт, но подумай… Если ты хочешь, то я уйду из твоей жизни, нет это не означает, что не буду финансировать работу Фонда. Честно скажу, мне трудно это сделать, но если тебе так будет легче и лучше, то я приму твоё решение…
— Я сама не знаю, чего я хочу. Беременность странно на меня влияет. Или это нормально в это время задумываться над теми вопросами, мимо которых до этого с лёгкостью проходила.
— Не стану тебе отравлять жизнь, я исчезну, но если ты захочешь, то вернусь…
— А как же все приготовления, твоя мама?
— Пусть тебя это заботит меньше всего. Разберись с собой… Это твоя жизнь.
Виталий говорил, а я почему-то вспомнила Михалыча, его слова.
ГЛАВА 25
Ночь миновала, наступило утро. Я спешила в Фонд, занималась текучкой, вела переговоры. Всё шло по плану, но почему-то меня это не особо радовало. Никто не опекал меня, никто не тревожил разговорами и исповедями. Даже в доме поселилась тишина, изредка нарушаемая деловыми звонками и звуками, издаваемыми Бонькой. Спокойствие начинало меня тревожить, словно я живу в каком-то иллюзорном мире, который сама и создала, ведь всё происходило так, как я считала правильным. Хочу ли я этого? Нет, этого ли я хочу?
Меня хватило ненадолго. Без Васьки с её завиральными идеями и непоколебимым оптимизмом, без Светочки, что теперь была сама не своя, стараясь держаться в каких-то непонятных границах, без Виталия с его слегка навязчивой заботой и какой-то наивной верой в любовь, без Михалыча мудрого и откровенного, я вдруг поняла, что это сейчас я завернулась сама в вату, боясь признать очевидное — мне тоже нужно, чтобы меня ругали, слушали, влезали в мою жизнь… Мне нужно, чтобы меня любили и принимали такой, какая я есть…
Было немыслимо трудно осознавать своё одиночество, потому что это означало признание своих ошибок. Если же его не сделать, то так останется существование, а жизнь пройдёт мимо. Произойдёт то, чего я боялась — я проживу чужую жизнь по каким-то не своим правилам, принципам… И я решилась! Спасибо тебе, Господи, что дал мне время на размышление.
Через три дня мои нервы были напряжены до предела, я поняла, что если не предприму шаги навстречу дорогим мне людям, то пазлы моей собственной судьбы снова буду собирать не я, а кто-то другой, пенять же будет не на кого.
И всё завертелось, закрутилось, но я была счастлива. Это было моё решение! Сказать, что я была благодарна Виталию за наш последний разговор, это наименьшее, что я была готова признать. Если бы не эта прививка от однобокости моего восприятия мира, то я так и жила бы в чёрно-белом пространстве, искусственно выстроенным моей боязнью ошибиться или пораниться. Как в этом случае воспитывать ребёнка, ограждая ото всего и всех? Сузив его мир до любви сумасшедшей мамаши, боящейся отпустить малыша на шаг от своей юбки? Это родительский эгоизм испортил жизни многим, но я не хочу такой же участи для своего дитя, что через какое-то время появится на свет, открывая и открываясь навстречу жизни, навстречу миру. Никто не говорит, что не будет разочарований, предательства и прочих издержек человеческого общения, но преодолевая себя, преодолевая несовершенства бытия, мы не просто становимся сильнее, мы становимся людьми.
Как, пожалуй, для каждой невесты церемония бракосочетания прошла для меня словно в тумане: вроде всё помню, но отдельными кусочками, которые в общую картинку никак не складываются. Мне казалось, что я вела себя не так, что что-то пошло иначе, чем хотелось бы… Виталия это позабавило, и он предложил, во-первых, через пару месяцев обязательно повенчаться, а, во-вторых, символически повторять свадебный обряд каждый год. Не могу сказать, что эта идея вызвала у меня бурю восторга, но какое-то рациональное зерно в этом есть точно. И через год, и через два, и через десять вновь объявить миру, что как в первый раз готовы и хотим быть вместе и в горе, и в радости, как дали обет перед людьми и перед богом.
Я рискнула поверить человеку, которого знала-то не так хорошо, наверно в этом есть доля авантюризма. Пусть! Был же другой мужчина, которого, я была уверена, знаю на все сто процентов и ошиблась, принимая выдуманный идеал за оригинал.
— Я горжусь тобой, дочка, — среди свадебной кутерьмы нашёл минутку, чтобы поговорить со мной Михалыч, — Ты решилась и смогла переломить судьбу, начать жизнь без пут прошлых теней. Какую картинку сложите, такая жизнь у вас и
