Как ни странно, они ни разу не поругались, в том числе по этому поводу. Крылатому капитану было по барабану, кто и во сколько приходит, алкоголь на него действовал максимум как вода, а с новой работой Ти и сам задерживался часами и днями, так что никаких проблем. Хоть Нора с Милиндой были знакомы, так что иногда дамы сердца оставались на самообеспечении.
Или почти никаких проблем, подумал Кон и треснулся лбом в стену. Нет, это не его квартира. Его дальше…
Полотенцем по лицу… нет, это вообще не его квартира. Следующая…
— Вот теперь да, — пробормотал Кон, покачнувшись и упершись спиной во входную дверь. — Дбро пожаловат.
Он скинул ботинки и кое-как стащил с себя куртку — волосы мешали жутко, но не стричь же из-за ерунды. Не дай бог, решат, что он в башню собрался… тоже мне, в ба-ашню… Слишком высоко. Проползя к раковине, Кон наспех умылся и хлопнул рукой по столу в поисках полотенца. Нету…
— Ти, — жалобно позвал он в темноту. — Где полотенце?
— На месте полотенце, — зевнули в ответ. — Ты его сам куда-то перекладываешь всё время…
— Не пекерладываю я, — Кон оскорбился до глубины души. — У каждого полетенца есть своё мес… то. А, нашёл.
— Полетенец — это я, а ты алкоголик, — радостно констатировал друг.
— Вот это новость, неожиданно пиздец! Щас, я найду диван…
Наконец он рухнул на своё место, и через пару минут потолок перестал качаться. Кон вгляделся в темноту — ворох крыльев, который Ти во сне сбрасывал со своей софы, немного светился.
— Когда мы умрём? — без обиняков спросил Кон. — Я знаю, что обязательно, но когда?
— Скоро, — поворочавшись, Ти повернулся лицом к нему. И глаза у него светятся, зашибись. — Я-то не умру, то есть, умру, но не от этого. А вы все слишком легкомысленные… бежать надо.
— Куда?
— Свободным осталось только море. Других выходов я не вижу, — в крылатике явно заговорил капитан сейф-тауэра. — Эти небоскрёбы, эти башни… Вы сами себя загоняли в ловушку столько лет, и вот, пожалуйста. Теперь даже спрятаться негде.
— Твоими бы устами тышу лет назад, — съязвил Кон. — На строительстве первой высотки. А на море не вариант…
— Почему?
— Салли укачивает, он сдохнет первый.
Кон закрыл глаза, почувствовав, как диван качается. Вот так же и на корабле будет… Интересно, они правда смогут бежать морем? А зачем? Жить-то хочется. Хотя… иногда не очень.
Но не потому ли он так цепляется за землю, что хочет жить? Внизу остаются не только криминалы, внизу остаются те, кому ещё хоть как-то дорога собственная свобода. Салли другой, он любит защищать свободу других и ловить преступников, и вообще ему нравится эта работа. У Хэнка не было выбора, а теперь он где-то посередине и тоже очень хочет жить дальше. Ти так вообще дар небесный, ха-ха, только небо от дара отказалось… Херувим никогда не хотел об этом рассказывать, и любопытствовать про себя вскоре надоело. Он просто есть, и всё. Есть, был и будет, потому что не умрёт, наверное.
— Когда ты в последний раз делал глупость? — спросил Кон.
— Что? — кажется, он уже заснул, во даёт.
— Глупость, говорю. Ты, когда упал, очень этим увлекался.
— Отстань, — сонно сказал Ти. — Всё равно забудешь под утро, ты же пьяный…
— А хули нет, — Кон почувствовал прилив сил и сел обратно. Правда, промахнулся и оказался на полу. — Да бля…
Через полминуты шороха и заспанного бормотания он почувствовал движение совсем рядом. Ти взял его лицо в свои ладони и внимательно посмотрел в глаза.
— Точно забудешь, — улыбнулся он. В темноте одни глаза светятся, больше ничего.
— Н тргй, — попросил Кон, — мня.
— О да, я помню. Людей нужно трогать по строго определённой схеме отношений.
Слишком много слов для пьяного Кона. Покачав головой, он попытался встать, но только оперся локтем о край дивана — и больше ничего. Темно и тихо… Его щеки коснулись тёплые губы.
— Мне всё равно, — вполголоса сказал Ти. — И здесь никого нет. Мне кто-то говорил, что это знак защиты… Ты не умрёшь, потому что я этого не допущу. Мы возьмём всех, кого захотим, Салли, Хэнка, Милли, Нору, и бежим на море. Ну как, я сделал глупость?
— Да, — Кон невольно потёр щёку. — Сделал…
— Хорошо. — Сильные руки подняли его обратно на диван, и потолок снова закачался. — Какая всё-таки разница, кто где родился, кто где живёт, кто как выглядит? Мне же никто не может запретить защищать тех, кто дорог?
— Никто…
— Тогда спокойной ночи.
========== 2.2 ==========
Салли видел, как стёкла башни задребезжали, застонали и закряхтели, а потом небоскрёб утянуло вниз. На полпути он сложился пополам и в таком виде рухнул под землю. Задрожали соседние здания, поднялась пыль, слышались людские крики, а он находился слишком далеко, чтобы что-то сделать — через два дистрикта. И всё равно…
— Мы далеко, капитан, — заговорила клипса голосом Уолтера. Встревоженным, не предвещающим ничего хорошего голосом. — Где вы?
— Ещё дальше, — вздохнул Салли. — Этим займётся местный сейф-тауэр.
Чем — этим? Запоздалым заламыванием рук? А ведь Ти их предупреждал, только его опять не послушали. Что ж, ещё не все поняли, кого здесь действительно надо слушать.
— Значит так… Уолт, бери Ната и идите искать Брукса, — решил Салли, поднимаясь из-за стола: катастрофу он наблюдал из-за столика кафе этаже эдак на восьмидесятом. — Пусть делает, что хочет, но объявит тревогу. И готовность к эвакуации.
Корабли были готовы, об этом позаботился первонебесный посол с востока, с которым они не виделись с того самого дня. Вопрос лишь в том, кто этими кораблями воспользуется. Люди не хотят покидать насиженных земель, даже несмотря на то, что эти земли вот-вот сожрут их! Один Ти не переубедит весь континент, нужно спасать тех, кто готов спасаться…
Раньше Салли бы ударил себя за такую мысль, но, проработав много лет в сейф-тауэре и наслушавшись о грядущем апокалипсисе, он убедился, что всем помочь не выйдет. Ну никак. Да, они уговорят женщин и детей, потому что мать всегда защищает ребёнка. Да, они посадят на корабль своих. Да, Салли сцепит зубы и сядет на корабль сам. Но все остальные покажут зубы и останутся умирать…
Когда Салли вышел
